Современное человечество делится не на черных и белых, не на капиталистов и пролетариат, не на богатых и бедных, и даже не на гомосеков и гомофобов.
А на тех кто хочет, любит и умеет работать и на тех кто не хочет, не любит или не умеет работать.
Трудовой этикой человечество расколото надвое – чаще всего целыми нациями, но иногда раскол проходит и внутри наций.
Богатство народов в целом зависит от труда. (при том, что внутри народов, разумеется, бывают богатые лентяи, рантье, бесполезные грабители равно как и те, кто претерпевает несправедливую и незаслуженную нищету)
Те, кто работает, как правило, едят и живут «более лучше».
Те, кто не работает, как правило, едят и живут «более хуже».
Никакой расовой границы тут нет.
При этом совершенно не обязательно что вкалывать до седьмого пота – хорошо, а бить баклуши – плохо. Здесь всё зависит от культурных ценностей. Если ты можешь прокормить себя за два часа труда в день и тебе больше не надо, а надо лежать под пальмой – отлично, лежи под пальмой.
Проблемы начинаются тогда, когда представители негативной трудовой этики хотят лежать под пальмой с айподом в ушах, катать самок на дорогом автомобиле и палить в воздух пробками из шампанского.
В этом отчасти виноваты сами народы с позитивной трудовой этикой, которые периодически пытаются проводить в своих интересах колониальную политику, частью которой является принуждение к труду, причем стимулом для принуждения к труду является не только и не столько насилие, сколько образцы богатства трудящихся народов. «Работай хотя бы в половину, как мы, и тоже будешь иметь разные всякие вкусности».
Сознание представителя негативной трудовой этики воспринимает, как правило, лишь вторую часть: «Всякие вкусности».
А вот про то, что для этого надо работать, много и хорошо работать, всенародно работать – с этим хуже. Это дрессируется столетиями.
И вот, потревоженные колониализмом, народы с негативной трудовой этикой отправляются в великий поход за благами трудового мира, за теми предметами «массовой роскоши», которая возникла после промышленной революции и кризиса перепроизводства 1840-х годов.
Учиться работать в большинстве своем эти массы не хотят. В частности потому, что передвигаются большими солидарными группами, поддерживающими культуру, важной составной частью которой является негативная трудовая этика.
И тогда вырабатываются две стратегии получения трудовых благ нетрудовым путем.
1. Насилие. Традиционное варварство, экономическая стратегия набеговой экономики, состоящая в том, чтобы отнять блага у тех, кто их изготовил. Это, разумеется, работает лишь там, где структуры социального контроля ослаблены. Нормальное военно-полицейское государство – даже самое демократическое, способно с этой проблемой справиться. У нас эта проблема стоит в полный рост именно потому, что у нас не полицейское государство, у нас коррумпированное государство.
2. Трудовой спам. Эта стратегия является в современном мире основной. Носители негативной трудовой этики нанимаются на работу, но работают плохо, снижают качество, снижают выработку, устраивают себе бесконечные перекуры и т.д. Однако, поскольку экономика в целом сегодня работает как система сдержек и противовесов, взаимных страховок и поддержек, то до определенного уровня снижения производительности труда, работа трудовых спамеров фактически оплачивается теми, кто работает нормально. Мало того, в виду сравнительной дешевизны такого труда, фирмы, которые используют этот дешевый труд, оказываются в краткосрочном выигрыше. А трудовые спамеры перераспределяют часть национальных богатств (как правило – чужих) в свою пользу.
Эта система должна рухнуть, но, конечно, не скоро, поскольку даже работающие плохо что-то производят, просто они производят меньше, чем необходимо в современной экономике для повышения массового благосостояния. Так что вместо критического обвала происходит медленное оседание, как у корабля, дно которого обросло ракушками (перерасход из-за дна покрытого ракушками может достигать у кораблей 40% ходовой энергии).
Что делать? Пока это риторический вопрос, коль скоро мы в рамках своей нации пока не можем справиться даже с агрессией самого примитивного «гопстопного» варварства.