Ваш покорный слуга написал материал о путешествии Дэвида Боуи по Транссибирской магистрали в 1973 году. Опубликован сегодня в газете "Владивосток": http://vladnews.ru/3871/persona/inoplanetyanin-v-transsibirskom-ekspresse.html Кто хочет укороченную версию - читайте по ссылке. Здесь выкладываю полный текст.

Нажмите, чтобы увидеть...

В июне 1972 года Дэвид Боуи выпустил альбом The Rise and Fall of Ziggy Stardust and the Spiders from Mars, который стал одним из самых знаменитых альбомов в истории рок-музыки. Еще до выхода альбома в свет, Боуи и его группа The Spiders from Mars отправились в турне по его поддержке. Ziggy Stardust Tour (январь 1972 – июль 1973) проходил в Великобритании, США и Японии. Японская часть тура состоялась с 8 по 20 апреля 1973 года. Боуи выступил в Токио, Нагое, Хиросиме, Кобе, Осаке и в начале мая должен вернуться в Лондон, где был запланирован следующий концерт.

Проблема состояла в том, что в это время у музыканта развилась аэрофобия и он боялся летать самолетами. Самый короткий путь из Японии в Европу лежал через СССР и Боуи направил просьбу разрешить ему поездку по Транссибу. Ему повезло - в это время наметилось потепление в отношениях Советского Союза и Запада. В 1972 году начались переговоры по ОСВ-2, а в 1974 году во Владивостоке планировалась встреча генсека Брежнева и президента Форда. В результате, просьба музыканта пропустить его по территории СССР была удовлетворена. Чтобы попасть в Россию, Боуи пришлось отправиться в Йокогаму и сесть на советский пароход, который шел к берегам Приморья.


На борту теплохода "Феликс Дзержинский".

Дэвид Боуи (1973): «Я не летаю самолетами, потому что мне был дан знак свыше, что я погибну в авиакатастрофе. Если со мной ничего не случится до 1976 года, я снова буду летать. Но мне нравятся поезда и, возможно, я так или иначе выбрал бы путешествие таким способом. У меня есть чувство, что эта поездка будет самой интересной из всех».

В поездке Боуи сопровождали музыкант его группы Джеффри МакКормак, американский журналист Роберт Мьюзел и фотограф Лии Чайлдерс. Правда, Лии вовремя не получил визу и ему пришлось догонять компанию, что он сделал только в Иркутске. В Находку и Владивосток троица отправилась без него.


Джеф МакКормак, Боуи и Боб Мьюзел в купе фирменного поезда "Советская Россия"

Из книги Дэйва Томпсона «David Bowie. Moonage Daydream», Лондон, 1987:

«Тем временем Лии ни на шаг не приблизился к своей цели – получению русской визы. Сотрудники посольства старались помочь, но не могли ничего сделать и только очень извинялись. Они обещали сделать все возможное, но не сделали ничего. Дэвид и компания покинули Японию. 21 апреля пароход доставил их из Йокогамы в Находку, откуда им нужно было сесть на поезд до Владивостока. На борту корабля Дэвид развлек в столовой остальных пассажиров импровизированным кабаре, исполнив Amsterdam и Space Oddity к удивлению и радости своей русской аудитории, которая знала, что этот человек знаменит, но, вероятно, не слишком хорошо представляла, чем именно.


Лии Чайлдерс, фотограф

К тому времени как подоспела виза Лии, Дэвид уже ехал через Россию. Лии прыгнул в первый же самолет, легкогруз с дырой в полу и металлическими сидениями без ремней, готовый перевезти любого пассажира, достаточно безрассудного, чтобы совершить на нем перелет из Японии в Россию. Затем он скакал через всю страну в похожих условиях, пока не догнал «Экспресс» в Иркутске, срезав примерно 2 тысячи миль".



Дэвид Боуи (из писем своему пресс-секретарю Шерри Ванилле):

«Моими компаньонами в пути были Джеффри МакКормак (он играет на конгах в моей группе), Боб Мьюзел (репортер агентства United Press International) и Ли (мой личный фотограф). Наша поездка началась на теплоходе «Феликс Дзержинский», который вышел из Иокогамы и направился в Находку.

Эта часть пути заняла два дня, и, должен признать, мне очень понравилась. Сам теплоход был хорош и даже в каком-то смысле шикарен. Я выступил с концертом для других пассажиров в кают-компании. Ничего особенного я не планировал, просто сыграл несколько песен под акустическую гитару. Кажется, пассажирам понравилось, по крайней мере, так мне показалось по их реакции.


Боуи и Джефф

В Находке мы пересели на поезд. Это была фантастика! Представь себе старый французский поезд начала века, с прекрасной деревянной обшивкой внутри вагонов, украшенных старинными овальными зеркалами, бронзой и бархатными сиденьями. Мы словно попали в какую-то романтическую новеллу или старинный фильм… Я уже предвкушал долгую и приятную поездку через всю Сибирь, но нас поджидало разочарование. На следующий день нам объявили, что в Хабаровске нам предстоит пересадка. Новый поезд не имел ничего общего со старым. Он был прост, практичен и, кстати, очень чист, но мы уже успели полюбить нашего красивого и романтичного «француза».


Где-то в Приморье. Возможно, Уссурийск или Спасск.

Роберт Мьюзел:
"Он и Джеффри МакКормак, друг детства и музыкант его группы, заняли купе по соседству с моим. Через несколько минут длинный поезд, восхитивший бы Соммерсета Моэма, до отказа забитый русскими в жестком классе и иностранцами в мягком, отправился в путь.


В поезде Боуи расхаживал в красном кимоно, купленном в Японии.

На перроне вокзала в Хабаровске появился новый пассажир, от вида которого прохожие останавливались, как вкопанные. Замечу, что такую реакцию он производил на всех остановках поезда по пути следования в Москву. Он был высок, строен, молод и хищно красив. Его волосы были выкрашены в красный цвет, а лицо мертвенно-бледно. Он носил ботинки на платформе и был одет в яркую рубашку с металлической нитью, поблескивающей из-под синего плаща. В его руке была гитара. Две канадские девушки, садившиеся на этот же поезд, не могли поверить своим глазам. «С нами едет Дэвид Боуи!» - закричали они исступленно. Боуи улыбнулся в их сторону".


Боуи все снимал на камеру, купленную в Японии (интересно, сохранилось ли это видео?).

Из книги Дейва Томпсона:

"В основном, Дэвид проводил время, глядя из окна поезда и снимая все окружающее 16-миллиметровой камерой, которую он приобрел в Японии. Камера сопровождала его и на платформу, где Лии пришла в голову мысль провести импровизированную фото-сессию, только он фотографировал отнюдь не Дэвида, а русских охранников, столпившихся неподалеку. Внезапно те сообразили, что происходит, и направились к Лии. Тогда Дэвид немедленно принялся снимать их камерой, и они повернули к Дэвиду. В этот момент появились две проводницы, присматривавшие за Дэвидом и его компанией в течение всего путешествия, и буквально затащили их обратно в поезд, чем спасли Дэвида с Лии от возможного препровождения в советскую кутузку".



Дэвид Боуи:
«Сибирь невероятно внушительна. Целыми днями мы ехали вдоль величественных лесов, рек и равнин. Я и подумать не мог, что в мире еще остались такие пространства нетронутой дикой природы. То, что представилось моим глазам, было подобно проникновению в другие времена, в другой мир, и произвело на меня мощнейшее впечатление. Было довольно странно сидеть в поезде, который сам является продуктом современных технологий, и путешествовать сквозь девственные пространства, ещё не испорченные человеком.



Но - все это мы наблюдали из окна. Что касается жизни внутри, то в нашем вагоне мы имели двух сказочных проводниц, которых звали Надя и Доня (скорее всего девушку звали Тоня). По утрам они приносили нам чай, хотя, если быть точным, чай они нам носили весь день напролет – и нужно сказать, что чай этот был довольно хорош.


Джефф МакКормак на фоне транссибирского экспресса "Советская Россия".

Наши очаровательные проводницы были всегда веселы, дружелюбны, и со временем мы в них просто влюбились. По вечерам, когда у них заканчивалась работа, я пел им свои песни. Они не понимали ни слова по-английски и, естественно, не могли знать ни одного моего текста! Но это их совершенно не беспокоило. Они часами сидели напротив меня, улыбались, внимательно слушали, а в конце каждой песни смеялись и хлопали в ладоши. В их лице я обрел прекрасную аудиторию, и петь для них доставляло одно удовольствие».



Роберт Мьюзел:
«На станциях торгуют вразнос старые леди. Они продают картошку, жареных цыплят, рыбу, фаршированные мясом пончики (т.е. беляши). Продают вареные яйца по 20 центов за штуку, венгерские компоты, рыбные консервы и все – по ценам, которые считались бы довольно высокими даже в Лондоне или Нью-Йорке. Сами продукты, упакованные в грубую коричневую бумагу, выглядят довольно неаппетитно, но, судя по всему, они вкусны и полезны. Боуи, например, выпил в пути несколько литров местного йогурта (так англичане называли варенец). Его оценка: «Превосходно!»



На станции Ерофей Павлович все еще лежал снег, и пассажиры затеяли игру в снежки. Со стороны за ними наблюдали солдаты. С ними чуть не столкнулась колонна других солдат, строем шагавшая мимо. Они засмотрелись на человека, спускавшегося со ступенек вагона. Это был Боуи, одетый в желтый плащ с меховым воротником. Он не обращал никакого внимания на эти взгляды. Девушка-проводница объяснила людям, что пассажир – мировая рок-звезда. «Это могло случиться лишь на декадентском Западе», - неодобрительно заметил один русский. Когда эту ремарку перевели Боуи, он лишь улыбнулся: «Интересно, что бы он сказал, если бы узнал, что мне предлагали выступить с концертом во Владивостоке. На борту теплохода, который привез нас в Находку, мы дали акустический концерт для пассажиров. Среди них был чиновник, работающий на радио во Владивостоке. Он очень просил меня дать концерт в его городе. На самом деле, в других обстоятельствах я бы согласился».



С солдатами (а точнее, с дембелями, направлявшимися в вагон-ресторан) Боуи столкнулся и в самом поезде, когда вышел из купе с бутылкой минеральной воды, ища открывалку. Один из них улыбнулся Дэвиду рядом перемежающихся своих и металлических зубов, взял у него бутылку, зажал крышку зубами и одним движением открыл её.



На одной из станций Боуи обратил наше внимание на пожилую женщину за окном, которая заколачивала молотом огромный железный костыль, а ее коллеги-мужчины наблюдали за процессом, оперевшись на лопаты. Видимо, под равенством советских женщин также подразумевается и равный с мужчинами шанс получить тяжелую ручную работу! Дэвид признался, что его несколько тревожит вид работающих на железной дороге женщин, по возрасту годящихся ему в матери и бабушки. «Однажды ночью на станции я проснулся, выглянул в окно и увидел трех женщин в фуфайках и грубых ботинках, несущих тяжелые канистры с бензином. За окном стоял мороз. Интересно, что об этом сказали бы в Лиге защиты женщин?»



Для выхода в Москве Дэвид оделся в оранжевый костюм от Ив Сен-Лорана. По меркам Боуи, это был довольно скромный наряд, который он дополнил шелковым жакетом кофейного цвета с зелеными вставками, голландским беретом и желтыми ботинками на 10-сантиметровой платформе». За обедом в гостинице, который состоял из икры, осетрины и копченого лосося, Боуи отметил, что за всю поездку с ним случилось всего два негативных случая.

Дэвид Боуи:
«Первый произошел в Свердловске. Русские объяснили нам, что мы можем пользоваться своими фотоаппаратами при условии, что не будем снимать военные объекты. Когда мы фотографировались на вокзале в Свердловске, к нам подошел тип в темных очках и кожаной штормовке и потребовал нашу пленку. Мы отказали. В какой-то момент я подумал, что у нас начнутся неприятности, но тут поезд тронулся, и мы заскочили в вагон. Я думаю, что это был человек из КГБ».



«Второй случился вскоре после того, как наш поезд пересек географическую границу между Азией и Европой. Мы все обратили внимание на то, насколько дружелюбный народ живет в Сибири и что люди становятся все более угрюмыми по мере приближения к Москве. В общем, за соседним столиком в вагоне-ресторане сидели четверо русских парней и угрожающе поглядывали в нашу сторону. Я обедал вместе с Джеффри МакКормаком. Обсудив ситуацию, мы решили уйти. Думаю, это был правильный поступок. Когда мы проходили мимо их столика, один из них, глядя на нас, чиркнул себе пальцем по горлу».



Дэвид Боуи:

«30 апреля мы наконец-то прибыли в Москву. Той же ночью мы остановились в гостинице «Интурист», а на следующий день нам повезло увидеть на улицах города парад в честь 1 мая, который прошел на улицах города… Наблюдать за всем этим интересно: вид огромного количества людей, объединенных общей целью, впечатляет.



Из Москвы мы выехали на поезде в Варшаву, оттуда – в Берлин и Париж. В Париже я встретился со своей замечательной женой Энжи. Все эти впечатления еще очень живы в моей памяти. Надеюсь, они будут продолжать жить и в моей музыке».

P.S. В 1976 году Дэвид Боуи выпустил альбом Station To Station, навеянный этим путешествием.

_______________________________________________________________________________

ДОПОЛНЕНИЕ

О приключениях Лии Чайлдерса в Москве

После случая в Свердловске, Лии вел себя хорошо, предпочитая оставаться в вагоне и беседовать с Бобом Мьюзелом. 30 апреля компания должна была прибыть в Москву и пробыть там два дня. Все, кроме Лии. У него истекала виза, и поэтому он сразу должен был ехать дальше.

Тем не менее у Лии были другие планы. Он вбил себе в голову, что должен непременно посмотреть Первомайский парад. В качестве алиби он ссылался на странную практику русских закрывать визу в день после ее истечения. Лии надлежало выехать из России 30 апреля, но окончание срока его визы датировалось 1 мая.

Компания была встречена в Москве командой гидов, каждый из которых должен был доставить своего подопечного по месту назначения. Дэвида и Джеффри – в отель, Лии – в аэропорт. Лии немедленно принялся увещевать своего провожатого позволить ему недолго заехать в отель. "Я отправился к Дэвиду в номер, - вспоминал Лии, - и отдал ему весь свой багаж".

«Ты спятил! – в ужасе сказал Дэвид, – Мы тебя больше никогда не увидим! Это же не шутки - это Россия!»

Лии остался невозмутимым. «Со мной все будет в порядке, вот увидишь», – ответил он, а потом потрусил к своему гиду. «Я спросил, могу ли я сходить в туалет, прежде чем мы уедем. Он сказал, что конечно, так что я отправился в туалет и вылез через окно".

Лии знал, что в вечером часов все дороги в Москву будут перекрыты из-за подготовки к параду. Вокзал и аэропорт тоже закрывались. Лии вошел обратно в отель, когда его уже активно искала милиция и потребовал доставить себя в аэропорт. Среди русских воцарилось оцепенение. Ему сказали, что он не может ехать в аэропорт. Когда он согласился остаться, ему ответили, что и этого он сделать не может.

В конце концов, один из русских велел Лии следовать за ним. Лии затолкали в машину, а потом, к его ужасу, отвезли за город в лесок. Вдруг показалась полянка, «и посреди этого леса возникло что-то, ужасно напоминающее Холидей-Инн!» Его провели внутрь, прописали и велели оставаться в номере вплоть до завтрашнего вечера, когда его отвезут в аэропорт.

Но Лии и не думал оставаться. В 5 утра он выскользнул из отеля и направился пешком в направлении Москвы. На дорогах было много военных и милиции. «Короче, при мне была только сумка через плечо, в которой находился томик Дороти Паркер, клочок бумаги с названием дэвидовской гостиницы и русский разговорник, в котором содержались весьма полезные фразы, типа «Обе мои ноги сломаны» и «Как остановить кровотечение?».

Первому же милиционеру, который меня остановил, я показал клочок бумаги, потом вытащил свой чудный разговорник и ткнул в какую-то уморительную фразу, вроде «Почему мои руки больше не двигаются?» Он посмотрел на меня, совершенно обалдев, и показал пальцем в нужном направлении».

За время марша в Москву Лии наткнулся на нескольких милиционеров, но к полудню все же добрался до отеля Дэвида, попав на ланч. Он вошел и преспокойно уселся за стол. Дэвид начал сходить с ума. «Боже, что ты наделал! – воскликнул он. – Тебе нельзя быть здесь, нас всех арестуют!» Но Лии заказал ланч, после которого отправился смотреть парад вместе со всеми.

По возвращении в отель его ожидало возмездие. Взвод милиционеров появился «когда мы заказали себе коктейли», и, пока громко протестующего Лии уводили (он кричал: «Я не мог там оставаться, это было невыносимо, совсем как Холидей-Инн! Я начал сходить с ума и просто пошел погулять!»), Дэвид закрыл лицо руками. В этот миг он осознал, что никогда в жизни больше не увидит Лии.

«Но все, что они сделали, - вспоминал Лии, - это просто вывели меня вон, посадили на берлинский самолет и отправили восвояси. Западный Берлин показался таким необыкновенным! Россия так достала меня, что после нее попасть в Западный Берлин, полный неоновый огней, такси и услужливых маленьких швейцаров в фуражках и красных униформах с золотыми пуговицами, подхватывающих мой багаж и провожающих меня в мой гостиничный номер, где уже ждало холодное шампанское, было все равно что пережить наркотическую эйфорию!»

Все это время Дэвид и Ко не имели ни малейшего представления о судьбе их друга. Подавленные, они провели еще два дня в Москве, посетив ГУМ, где купили мыло и сувенирные трусы, а потом сели на поезд, доставивший их через Польшу в Западный Берлин.

"К тому времени, как я добрался до Свободного мира, я его называл так в буквальном смысле, – вспоминал Дэвид, - у меня было не так много, что рассказать о России, – продолжал он, – если не считать самих людей. Мы обнаружили, что они в основном очень добрые. В Москве они оказались холоднее, но в Сибири - очень теплый народ".