На мое восприятие многих скандальных ситуаций - и вовсе не только истории с 57-й школой, - сильно влияет то, что мои собственные детские-подростковые-молодежные годы пришлись на эпоху, которая началась в 1985-м и кончилась в 1999 году.
А тогда было как в "незабываемом 1919-м" - если вы не умираете от тифа и не сидите в подвале ЧК, то все у вас хорошо.
Лет в четырнадцать-пятнадцать я ездил автостопом в Питер с девочкой, и там, на Пушкинской, 10, где я ночевал у какого-то мутного мужика-художника, ко мне (а вовсе не к девочке) этот самый художник приставал.
Никаких "психологических травм" у меня, разумеется, не было. Ну, было неприятно - и все.
Чуть позже, но еще до восемнадцати, я оказался в гостях у довольно известного персонажа, который был старше меня минимум лет на тридцать, и который показывал мне гей-порно и "всякие вопросики задавал".
Я только посмеялся.
Когда я возвращался из школы в те годы, самое обычное дело было пройти по улице, где начинается перестрелка между двумя несущимися автомобилями братков и надо срочно лечь лицом вниз на асфальт - а уже дома, в подъезде, обогнуть лежащий на лестнице труп человека, к которому рэкет заехал, а они не поделили чего-то.
Относился я ко всему этому примерно так, как сейчас - к телефону, который разрядился раньше времени, ну или к пробке на МКАДе.
Примерно в том же возрасте меня остановили на Тверской, на углу с Козицким, самые натуральные бандиты - и сообщили, что я очень похож на пацана, который полчаса назад у них сумку увел. Шапка такая же, и очки у него тоже были.
Я только что вышел из дома, мое алиби было установлено. Проехали и забыли.
В массе компаний, где мне тогда случалось бывать, вовсю изготовляли разную наркоту, валялись шприцы, валялись люди в состоянии прихода. Бывает и такое.
На меня это особого впечатления не производило и нисколько не соблазняло.
Никаких представлений о том, что нельзя продавать алкоголь раньше определенного возраста, в мое время тоже не было.
В четырнадцать-пятнадцать лет мы с другом Петей встречались перед школой, брали у бабки перед входом в метро бутылку водки и пили из горла перед занятиями.
Сама идея о том, что на этих самых занятиях, уже выпив свои 350 без закуси, я нахожусь в "психологической зависимости" от учителей - просто потому, что они учителя, - показалась бы мне в те годы ужасно смешной.
К школе я относился как к куску известной субстанции, учителя - кроме пары-тройки совершенно выдающихся - были неинтересными, в отличие от Джима Моррисона, Кейта Ричардса или Даниила Хармса, для меня существами, а если бы кто-нибудь из них начал на меня "морально давить" - мне даже интересно было бы посмотреть на этого человека.
Но "морально" никто не давил.
Из одной школы меня просто выгнали - за полное отсутствие внимания ко всяким там физикам, математикам и физкультурам, в отличие от портвейна, рок-н-ролла и автостопа.
Нормальным, рабочим предположением для подростка того времени было, что завтра утром по какой-либо причине в Москву войдут танки, начнется гражданская война и нужно будет, как ты это уже делал чуть раньше, во времена премьеров Рыжкова и Павлова, отоваривать талоны в многочасовой очереди, записывая на ладони номер "67".
Моральные травмы, жертвы психологических манипуляций, психотерапия, проблемы уважения к личности...
Счастливое у вас теперь детство.
Но какое-то скучное, что ли.
Мне ближе мой незабываемый 1992-й.