Ничья земля: почему в России люди не строят планов

Представьте себе человека, который вырос в поместье, принадлежащем его семье чуть ли не с XIII века. По утрам он ест хлеб из булочной, где заказывал выпечку еще его прадед, когда был юн и румян. В городе есть многоэтажный дом, построенный его предками в XVI веке. Большинство квартир в этом доме до сих пор принадлежат одной семье. Сложно себе такого человека вообразить? Очень. А он существует.

Учился такой человек в престижном колледже. Среди его одногруппников были потомки тех, с кем в XVIII веке сидели в одной аудитории его предки. После университета он пошел работать юристом в старую компанию. Скажем, в юридическую фирму по сопровождению сделок с недвижимостью. Эта фирма сидит в своем офисе с конца XIX века и у нее есть клиенты, которые подписали с ней контракт более ста лет назад. А по вечерам, между прочим, человек ходит в бар, которому почти 500 лет. По выходным играет клюшками для гольфа той же марки, какая была у его прадеда. Он ест из тарелки, с которой ели его предки и 200, и 300 лет назад. Он ухаживает за садом, посаженным его пращурами на исходе эпохи Средневековья.

… Его зовут Артур, он из Шотландии. Я познакомилась с Артуром в 2012 году в ресторанчике в чикагском чайна-тауне. Мы сидели за соседними столиками и, не сговариваясь, заказали одно и то же. Креветок в кисло-сладком соусе, какие-то маринованные яйца. На этой почве и заговорили друг с другом. Узнав, что я как раз переехала в Санкт-Петербург, Артур принялся с увлечением рассказывать мне о… Нет, не о себе, а о нас. Потому что когда-то его жена получила в России крупный пост и переехала сюда работать на несколько лет. Артур отправился за ней.

Буквально на днях я увидела этого шотландца в телерепортаже с открытия выставки в Лондоне. И поняла, что зря семь лет про него не рассказывала. Нашей стране жуть как необходимо посмотреть на себя глазами иностранца, который вырос в условиях преемственности культуры и неприкосновенной частной собственности.

Вы вообще можете себе представить, каково было такому человеку в России? Здесь следовало бы привести несколько нецензурных выражений, которые означали бы, что бедный шотландец Артур был в России сильно поражен. Офигел, если говорить точнее.

Он рассказывал мне о своей жизни в нашем зыбком мире человека во всех смыслах — от образования до булочек с маком — монументальной культуры. А я слушала, открыв рот. Тогда я была моложе, у меня были крепкие нервы. Сейчас бы я не удержалась и расплакалась. Над нами всеми.

Артур в России почти не работал, но искал возможность инвестировать во что-нибудь средства. Многие его знакомые хотели, чтобы он нашел для них контакты с бизнесом. И вот этот человек, живущий в доме, где по деревянному полу ходил еще его прадед, пытался стать в России бизнесменом и бонвиваном.

Сразу скажу, он потерпел крах. Иностранцев, которые оказались в России с большими деньгами или большими возможностями, мало кто расспрашивает о местной нашей жизни. Но если спросить, они в первую очередь отметят одно — в России всё и все без корней.

Тебе 45 лет, ты ходишь в костюме от портного, в лавке которого одевались при королеве Виктории твои пращуры, фамилии твоих соседей не меняются уже 700 лет, на работе у тебя лежат стопятидесятилетние архивы компаний-клиентов. И вот ты хочешь строить бизнес в России.

Первое, что тебя сбивает с ног: все твои потенциальные партнеры или контрагенты владеют своим бизнесом максимум 10 лет и, скорее всего, не будут владеть им спустя следующие пять.

Лишь один из двадцати — не больше — является основателем своего бизнеса. А все остальные «деловые люди», с которыми сталкивает тебя работа, отжали бизнес, присвоили у государства, перекупили или получили в оплату долгов.

И никто не видит себя в этой компании надолго, потому что через пять лет максимум бизнес отожмут другие, он прогорит, его задушат проверки или владельцу придется эмигрировать.

Причем, даже если кому-то улыбнулась удача, если его не захватывали и не мучили проверками, он, скорее всего, сам спустя несколько лет продаст свое дело и ввяжется в другое. Иностранцев в России поражает обилие бизнесменов, которые начинали с контрабанды водки, потом купили завод по производству шпингалетов, после шпингалетов стали делать дизайнерские валенки, затем им валенки наскучили — они открыли рекрутерское агентство, после — автосалон.

Это какая-то совершенно российская черта — нашим постсоветским людям наскучивает долго заниматься одним и тем же. Им нужен риск новых открытий. И высокая маржинальность. Как только компании разрастается, маржа ее падает — владельцу становится неинтересно. Поэтому у нас есть руководители тренинговых агентств, которые параллельно ведут бизнес на госзакупках для оборонки.

Гендиректор СМИ, где я когда-то работала, вдруг вложил деньги в строительство моста. В другом медиа у издателя был цех по производству шашлычниц. Я встречала владельца завода мороженого, который купил ферму маралов. Для иностранцев все это странно и страшно. Везет тем из них, кто вовремя понимает, что люди, с которыми им предстоит иметь дело, не основывали свою компанию и не планируют в дальнейшем жить с ее доходов.

Когда сгорел Нотр-Дам, писали о хитрых французских промышленниках, которые якобы еще во времена, когда шла внутренняя отделка собора, засадили свои рощи дубами редкого сорта. Эти дубы растут 400-500 лет. Владельцы компании, поставлявшей лес для устройства крыши храма, рассчитывали, что через 500 лет их потомки смогут выгодно продать редкие дубы парижской мэрии для ремонта кровельных конструкций Нотр-Дама. Вы себе в России что-нибудь похожее представляете? То-то же! И никто не представляет.

Фейсбук хохотал, когда стали распространять эту то ли байку, то ли быль. Действительно, смешно планировать бизнес на 500 лет — у нас и на три года вперед никто не загадывает.

А чиновники? Куда бы ты ни ткнулся, скорее всего, тебе попадется мэр, губернатор, какой-нибудь начальник отдела или региональный министр, который не родился в этом регионе, не жил в нем до назначения и мечтает быстрее уехать на повышение в Москву или скрыться за границу. Ни у них, ни у собственников крупных производств не живут в городе дети или внуки. Им не нужны планы развития на 10-20 лет вперед. Они не озадачиваются экологическими проектами, вырубкой лесов, сокращением вредных выбросов — им не жить там, где они работают. Это чудовищно.

Артур, мой знакомый, рассказал, как хотел в одном областном центре запустить благотворительный проект по масштабному обучению, социализации детей из неблагополучных семей и беспризорников, которых еще в 2000-е в России было очень много. Он ходил со своей идеей по чиновничьим кабинетам и доказывал, что нам самим нужно и полезно вкладывать деньги и усилия, чтобы обеспечить нормальную жизни тысячам запущенных детей. Шотландец тряс перед чиновниками какой-то папкой с цифрами и говорил: «Вот на второй столбик глядите, если этими детьми сейчас не заняться, уже через несколько лет они выйдут на улицы грабить и убивать ваших детей!» Каждый чиновники в голос отвечал: «Моих — нет, не станут». Потому что его дети не живут там, где он делает вид, что исполняет волю народа, а на самом деле сколачивает капитал для эмиграции.

Когда ты строишь жизнь там, где живет и будет жить твоя семья — ты думаешь хотя бы о них: чем они дышат, что им придется видеть из окна их люксовых внедорожников, по каким колдобинам они станут ездить в аэропорт для полета на выходные на Мальдивы. Регионы, где политическая элита состоит из местных, чьи семьи живут рядом и никуда не планируют уезжать, сразу видно. И видно те области и края, где правят чужаки или где губернатор, который пусть и сам абориген, но мечтает уехать и давно отправил семью подальше.

Это очень страшно. Дороги не делают, за экологией не следят, с преступностью не борются, полицейский беспредел не пресекают, людей на митингах избивают только по одной причине — тем, кто все это делает, жить в регионе их работы не грозит. Ни себя, ни свои семьи они в местах учинения беспредела не видят.

Эта ситуация необычна. Никогда еще в России такого не было, ни при князьях, ни при царях, ни при Советах. Нет, ну правда — в царское время существовали научные, промышленные династии. Были купеческие лавки с многосотлетней историей. Парфен Рогожин в России XXI века невозможен, потому что отец не сумел бы оставить ему капитал. Он бы сам этот капитал при жизни прокутил, чтобы не отняли, или сделал бы из Рогожина благообразного гражданина швейцарского кантона, который с такими деньжищами в Россию и сунуться не смел.

Ну и чиновников при царях назначали не из соображений, как бы побольше чужаков насадить на головы бедному народу. Не было такого, как сейчас. И при СССР не было. Министром той или иной промышленности почти всегда ставили человек, который работал в этой сфере десятки лет. Главой Курчатовского института назначали того, кто начал в нем с лаборанта. На должности первых секретарей обкомов и крайкомов сажали преимущественно местных или оседлых.

Я в своем родном городе, например, знала сына некогда первого секретаря обкома. Сын живет там же. Сам бывший первый секретарь живет в пригороде. Вот они все, будто на ладони, как живут, на чем ездят, какие штаны носят — все на виду, смотрите, проверяйте. С секретарями горкомов было то же самое — сами они и их семьи оставались в городе. Не могу себе представить, что кто-то из постсоветских мэров, не говоря уже о губернаторах, связывал свою жизнь с городом. Все губернаторы давно уехали в Москву. Мэры идут на место губернаторов и тоже, видимо, поедут следом.

Вообразите себе, какими глазами человек, чья семья уже двести лет покупает хлеб в одной и той же булочной, смотрит на Россию, где бизнесмены не сами открывали свои компании, а отжали их, выкупили за бесценок или приобрели для разнообразия и не собираются задерживаться в этом бизнесе дольше нескольких лет. Где чиновники не родились в городе, которым управляют, не подотчетны его жителям и не собираются после увольнения в этом городе жить.

Почему семья 700 лет живет в одном доме? Потому что их оттуда нельзя выгнать и им не надо его продавать. Почему ходят в одну и ту же булочную? Потому что лавку эту у булочников никто не отжал и потому что бизнес приносил доход даже в самые тяжелые времена. Почему десять поколений знати учатся в одном и том же университете? Да потому что руководство университета не ворует и не занимается политикой, а вкладывается в развитие и удерживает лидирующие позиции в мире. Почему человек устраивается в старейшую фирму? Потому что она не занимается отмыванием денег, рейдерскими захватами, саму ее тоже нельзя захватить, она 150 лет работает по закону и под защитой закона.

А у нас вся Россия — ничья земля. Никому не нужная. Никто из тех, у кого есть деньги и власть, не планируют здесь остаться.