пока был в крыму узнал про смерть мити езуты.
помню в начале 90-х владивостокские подъезды расписанные граффити "туманный стон".
потом были вечеринки в чьи х то квартирах, марихуанный дым, сдвиг с гитарой, и митя - теплый как приморское лето в августе. и песни - цепочки из слов, самопридуманного новояза, рассыпающейся на цитаты лирики, и чего то еще - очень его. ни с кем не спутаешь...
потом была несчастливая история с москвой. а что бы ей полюбится нужно быть жестким, циничным, иногда лучше просто козлом.
митя не умел стать таким, иначе бы перестал быть собой. так и остался ребенком. за что мы его и любили, так как сами давно стали слишком взрослыми.