Я тут живу с 2000–го года, и по мне по первости очень больно било то, что, например, на детской площадке ребенку не с кем было поговорить по–русски. И еще дети мигрантов, из многодетных семей, они более взрослые и организованные, чем наши русские оранжерейные. То есть, грубо говоря, если я днем выгуливаю детеныша в песочнице, и туда налетает компания погодок от года до десяти, не говорящих по–русски и сразу же конфисковывающих наши игрушки — я отношусь это как к какому–то коммуникационному упражнению для ребенка. Но потом мой ребенок подходит к другому, чтобы забрать свой совок. А тот орет на нее, пинает и швыряет песком. Тоже тренинг. А потом на мою трехлетку грудью налетает их десятилетка и орет матом, с целью отпугнуть. И тут я уже забираю ребенка, игрушки и ухожу. И в следующий раз иду на дет.площадку через две дороги — там нет приватизированных общежитий, там в основном русские бирюлевские мамы, там все традиционно и очень большой процент русских детей, в отличие от наших дворовых 10–15%. Мне там легче. Хотела отдать ребенка на карате — оказалось, что секция кавказская. То есть в обычной школе обычная секция, но руководитель кавказец, все дети — кавказские, чужих нет, сломанные ноги–носы — не редкость, стиль тренировок соответствующий. Есть такое стихийное разделение, что в этой школе кавказцев поменьше, а в той школе русских совсем мало. С садами похоже. С секциями. Мне жаль. Но у меня не осталось ни одной иллюзии. Я уже не испытываю негатив. Мне бы отсюда просто убраться подальше."
Ну и комменты там в ЖЖшечке к этой записи тоже от, соответственно, 2006–го и представляют в свете произошедших событий своего рода музейный интерес.