Маша, я Козловский

В прокате «Дубровский» — неожиданно злободневное перенесение текста Пушкина в злобу сегодняшнего дня, снятое режиссером Александром Вартановым с Данилой Козловским в главных ролях.

Служившие вместе в Афганистане Троекуров (Юрий Цурило) и Дубровский (Александр Мезенцев), вернувшись в Россию, и спустя тридцать с лишним лет остаются соседями и друзьями. Первый преуспел то ли в бизнесе, то ли на службе в силовых ведомствах и стал настоящим помещиком: с огороженным кирпичной стеной феодом, солдатами-крепостными, маленькой частной армией, непомерными деловыми аппетитами и всеми возможностями для жестокого самодурства.

Андрей Дубровский тоже в своем роде помещик, но справедливый: держится рядом с беспомощными крестьянами, ездит на «Ниве» и пытается, словно Константин Левин, поднять фермерское хозяйство.

Однажды независимый Дубровский сообщит деспотичному Троекурову все, что о нем думает, и тот задумает страшную месть. С помощью местного чиновника, племянника губернатора Петра Ганина (Игорь Гордеев) он через суд отберет у боевого товарища все фермерское хозяйство. Тот не выдержит оскорбления и умрет, а оставшиеся без крова крестьяне поселка Кистеневка уйдут в лес, предварительно заживо спалив в сарае отряд ОМОНа.

Одним из стихийных лидеров русского бунта окажется Дубровский-младший (Данила Козловский) — успешный московский юрист, приехавший в глубинку на похороны отца.

Пока фермеры и ветераны-афганцы будут нападать на посты ГИБДД и инкассаторов, он разработает план мести в правовом поле. Схема следующая: внедриться под именем иностранного финансового консультанта Дефоржа к Троекурову, добыть компромат на него, Ганина и губернатора и с помощью либеральной прессы обуздать коррупционеров и защитить народ.

Карты русского Монте-Кристо смешивает юная Маша Троекурова (Клавдия Коршунова), получившая образование в Лондоне, время от времени болеющая душой за простого русского мужика и стесняющаяся своего отца, но главное — больная той неиспорченной красотой, которую прикативший прямиком из «Духлесса» герой Козловского никогда не встречал.

В общем, бедному Дубровскому целых два часа приходится метаться между лесным братством, дворцовым переворотом и будуарным романом.

Для тех зрителей, кто позабыл школьного Пушкина, поход на «Дубровского» может превратиться в настоящий эстетический теракт. Фильм вышел перед 8 Марта, на постере — Коршунова в свадебном платье с букетом роз и Козловский в черном пальто. Внутри же — нарезка позабытых химкинских побоищ милиции с экологами вместо вступительных титров.

И это только аперитив, дальше — больше: отчаявшиеся мужики сжигают омоновцев, бьют гаишников и расстреливают инкассаторов.

Полиция в ответ убивает бунтующих крестьян, причем пули летят и в женщин, а одному партизану — привет из теленовостей 90-х — перерезают горло.

Пока в «лесной» части «Дубровского» царит террор, в «дворцовой» организовывается беспощадная сатира на нравы современной российской элиты — менее остроумная, чем в пресловутом «Горько», но, кажется, более искренняя.

Вневременной ужас и конъюнктурный гений фильма в том, что по сравнению с текстом Пушкина здесь не изменено почти ничего. Там был продажный суд — и здесь продажный суд. Там барин развлекался с медведем — здесь устраивает отвратительный банкет с цыганами. Там разменивался крепостными — здесь держит на положении рабов солдат-срочников.

Там крестьяне сожгли судебных чиновников, здесь — полицейских.

Там был князь Верейский — здесь князек Ганин. Основательно в этой истории переделан лишь образ Маши: у Пушкина она была дремучим интуитивным гением русской земли, в фильме стала заразившейся «лондонским либерализмом» своенравной генеральской дочкой. Маша у Пушкина отвергала Дубровского, подчиняясь святым узам брака, мотивы и решение новой Маши оставим в тайне, пообещав лишь, что они вас удивят.

Особенно зловещее очертание все эти параллели приобретают, если вспомнить слова, приписываемые одному из прошлых директоров ФСБ Николаю Патрушеву, который как-то раз назвал лучших сотрудников своего ведомства неодворянством. Он тогда, в 2000 году, имел в виду совсем другие качества — самоотверженную службу и аристократические представления о чести и ответственности.

Но в массовой памяти остаются не безвестные герои, а «новые дворяне» вроде Троекурова. И тот факт, что со времен пушкинского «Дубровского» прошло почти двести лет, а ничего не изменилось, впечатлительного зрителя вполне может деморализовать.

При таком неожиданном содержании (а впереди еще и выход пятисерийной версии для федерального канала, из которой и был нарезан фильм) форма особого значения не имеет, но некоторые подробности нельзя не отметить.

Во-первых, «Дубровский» — галерея прекрасных лиц, причем больше всего зрителю запомнятся не звезды, а актеры, сыгравшие простых бунтарей. Во-вторых, диалоги Пушкина гениально вписываются в новую картину русского мира.

В-третьих, любовная линия, снятая в гламурном сериальном формате и укравшая у народной войны почти весь хронометраж, несколько сбивает общий ритм ленты. В-четвертых, упования героев на правдолюбивые СМИ (в их роли здесь НТВ) умиляют, а визуальная радикальность сцен расправ, напротив, пугает.

В-пятых и главных, Данилу Козловского можно поздравить: за полтора года он сыграл уже третьего героя своего времени.

Сначала эстетствующий банкир из «Духлесса», потом великий чемпион из «Легенды №17», теперь вот неуловимый мститель, противопоставляющий коррупции не ружье (от него он демонстративно откажется), а букву закона. Интересно, что же будет дальше с ним — и всеми нами.

Взято отсюда