Ты либо подчиняешься существующему порядку, нет, ты просто молишься на этот порядок – либо уходишь в лес, выезжаешь в Литву, и оттуда сообщаешь, что вера у вас еретическая, царь – подмененный, а сами вы – свиньи.

Она, культура наша, буквально отворачивается и плюется, когда русский человек что-нибудь критикует, упражняется в красноречии, находит аргументы и обставляет свое положительное или отрицательное к чему-нибудь отношение «условиями» – вон до того столба я за, а после него уже против. 

Ну а больше всего она не любит то, что я бы назвал «ругань в рамках» – в восточном ли варианте, когда торговцы на рынке сцепились, а через полчаса договорились и теперь хвалят друг друга, или в западном, когда Билл Джонс сначала на каждом митинге несет Джона Смита последними словами, а потом улыбается и зовет его к себе в вице-президенты. 

Зато анафемы и проклятия русская культура любит. 

Она видит мир так: ты либо подчиняешься существующему порядку, нет, ты просто молишься на этот порядок – либо уходишь в лес, выезжаешь в Литву, и оттуда сообщаешь, что вера у вас еретическая, иконы – адописные, царь – подмененный, а сами вы – свиньи.  

И никаких половинчатых, промежуточных вариантов, никакого занудства вроде «родину люблю, а царя не люблю» или «царя не люблю, но поддерживаю в полезном деле». 

Поэтому в России так странно выглядит патриот, ругающий власть, или либерал, который с властью отчасти согласен. Тебе же положено одобрять все подряд или отрицать все подряд – ты заболел, что ли? 

В России нет «точки зрения». 

Здесь есть только правда – последняя и окончательная, универсальная и святая. 

Она, конечно, меняется – но каждый раз, в каждом своем изводе, для каждого, кто ее чудом узрел – она обязана быть абсолютной. А значит, и спорить не о чем, и не нужны аргументы, и невозможны любые умеренные позиции. 

Нельзя же быть немножко за правду – и еще немножко за ложь. 

Целуй добро! Проклинай зло! 

Как это – «на определенных условиях»? 

Может быть, этот максимализм идет от нашей военно-крестьянской почвы – когда ты либо на поле боя, на пахотном поле, либо ты бросил плуг, забрал ружье и утек, а препираться с барином на земле или с командиром в бою – плохая идея. 

Но можно объяснить и по-другому. 

Может быть, в России – где-то в ее символических глубинах – так и не кончилось средневековье, и мир сакрального так и не отделился от светских пространств. 

Мы видим страну как бога, государство как бога, правителя как бога – состоятельного или несостоятельного в этой роли, и даже публичный язык у нас до сих пор – средство для богослужения, для поклонения богу Системы (ну или Антисистемы – той, что с Доном и Лондоном), а вовсе не для спора о практических интересах. 

Чиновник вступает в должность, и больше он по-человечески не говорит, он переходит на священный канцелярит («порядок проведения мероприятий», «инвестиции в человеческий капитал», «духовная цивилизация») – ведь он теперь жрец, он – часть бога власти, а какие с богами споры, какие претензии и аргументы? 

Боги – это тебе не Джон Смит и Билл Джонс, передравшиеся за право управления твоими налогами. 

Ты либо молись, если веришь, либо уходи в лес к своему идолу. 

О, бедная наша родина. Когда же мы с этим покончим? 

(никогда! никогда!)

Источник: Блог Дмитрия Ольшанского