Константин Юон. В лучах солнца Урбанизация превращает нас в сжатую пружину. Жизнь в городе полна ограничений, которые все труднее принимать. Вполне естественно, что кто-то отказывается существовать в этом скрюченном, сдавленном состоянии – в грохоте мегаполиса, духоте бетонных коробок. Разве можно сравнить это с жизнью в собственном доме – добротном, комфортном, с территорией, где бегают твои дети, наслаждаясь свободой и чистым воздухом?
Девять из десяти фермеров, с которыми мы работаем, бывшие горожане. Причем большинство из них – москвичи. За последние лет десять таких людей стало больше. И по ощущениям, их число продолжает уверенно расти.
В деревне горожане могут быть по-настоящему счастливы. Но они также могут быть и успешны, как фермеры. Показательно, что некоторые из них добились заметных объемов, способны гарантировать поставки, уровень качества. Это тем более забавно, что все, кто считал себя экспертом по сельскому хозяйству, был уверен в провале таких дилетантских проектов: какое, к черту, фермерство без опыта и навыков работы на земле? Возможно, никто из новых фермеров сильно не разбогател, зато укрепился морально и смог сколотить жизнеспособное дело.
Предвижу возражения: переезд горожан в деревню слишком экстравагантен, чтобы перерасти в тенденцию. Но и наша ситуация в чем-то уникальна: где еще разбросано столько природных богатств, никем, по сути, не востребованных? Убежден, что единственный шанс реанимировать сельское хозяйство в России – колонизация. Колонизация сельской местности городскими жителями. Склонность к рациональному управлению у наших селян за редким исключением отсутствует. Она уничтожена коллективизацией, нищетой, невежеством и алкоголизмом. Поэтому только горожане могут вдохнуть новую жизнь в село и сделать его цивилизованнее.
Проблема в недостатке публичных историй об удачных фермерских проектах. Все мы являемся продуктом среды, в которой варимся. Возможно, чиновник Минсельхоза или председатель совхоза «Заветы Ильича» видят сплошную безнадегу. Для них кругом – мрак и запустение. Но я варюсь совсем в другом котле. Меня сплошь окружают энтузиасты, испытывающие радость от того, что они делают, от того, что живут естественной полнокровной жизнью.
Только на днях был у таких на ферме «Надежда». В Торжокском районе Тверской области Бодровы разводят коз и производят отличный козий сыр. Деревня ухожена, повсюду аккуратные домики. Все жители – бывшие горожане, все работают на ферму. Например, один банковский менеджер открыл столярную мастерскую и даже умудрился найти там себе жену – приехавшую на практику студентку сельхозтехникума. Основатели фермы, кстати, тоже москвичи, написали у себя на сайте, что занялись новым делом не случайно, а повинуясь глубокому душевному порыву.
Обратите внимание: в деревне практически нет деревенских. Прежде чем ее облюбовали переселенцы из города, там царило привычное запустение. |
Поэтому для меня пустота – не приговор, а шанс.
Весной общался с британскими журналистами, так те были поражены моим богатством. Говорю: у меня три дома. Они: да ну? Вот это да! Правда, один дом в непролазной карельской глуши, другой – в Вологодской области. Купил я их за 150–200 тысяч рублей. Но англичанам ведь один черт: три дома – это ж куча недвижимости, а земли-то сколько!
Но это не земля, привычная глазу европейца. Когда бываешь в Испании или Франции, то понимаешь: ловить там уже давно нечего. Каждый квадратный метр земли Каталонии или какой-нибудь провинции Коньяк возделан многими поколениями, каждый кустик – подстрижен. А у нас? Сотни, тысячи гектаров неухоженной земли. Фантастические пространства, огромное разнообразие климатических зон, простор для экспериментов. Сколько всего можно сделать! И ведь кое-кто уже делает – побольше бы таких.