Боже, Боже, как я люблю плохую погоду.
Как я люблю, когда пасмурно, и серо-сыро, и пусто, и темно, и когда сплошной дождь.
Хорошая погода глядит на тебя с издевательской улыбкой незнакомых людей, молодых и красивых, которые на случайном фото радуются жизни среди чужих морей.
- А ты, неврастеник, как время проводишь? - как бы спрашивает хорошая погода.
- Надеюсь, ты уже бегаешь где-нибудь по пляжу, довольный и загорелый, изображая рекламу вермута?
- Ах, ты только лег в шесть утра. Ах, ты думал горькую думу о России. Ну-ну. А мы, пожалуй, пошли бухать и плясать, чао.
Хорошая погода - жестокая погода.
А плохая погода не издевается над неврастеником. Она его любит и жалеет.
- Это ничего, что ты поздно лег и поздно встал, собственно, вообще пока не встал, ничего. Ты ничего не пропустил. Видишь, я специально накидала для тебя на улице грязь и разлила реки на плитке, я закрыла небо непроницаемой дрянью - чтобы ты не волновался, что ты спишь, а жизнь идет.
- Жизнь не идет. Спи, мой милый.
И она - нежно, как женщина в павлово-посадском платке, - подает тебе еще одно одеяло, но ты не спишь, ты проснулся и смотришь на плохую погоду, которой не нужно, чтоб ты с ней куда-то бежал, плыл, летел, на плохую погоду, вдвоем с которой и так хорошо, и ты думаешь, что в ней - есть надежда.
Та самая, что бывает, когда насквозь промокшим вечером, в темноте и пустоте, ты чувствуешь теплый дым.
И пока ты еще на холоде, еще стучишь зубами и кашляешь, глядя на освещенные окна, за которыми мерещатся черные горячие печи, и водка, и одеяла, и нежная в платке, - это надежда.
А потом уже сразу любовь.