Я обещала вспомнить 90-е. Многие заинтересовались. Кое-кого пробивает на ностальгию. Честно скажу – для меня это такие годы, которых лучше бы не было. Мне иногда снится, что их не было – это очень хорошие сны.

1991 год. Начну с августовского путча. Это было, когда я была на даче. Мы пережили шок: как же так - нас хотят вернуть в прошлое! Покушаются на нашу свободу! Вот это злило – насилие. Путч закончился мгновенно. Помню, был какой-то удивительно зловещий закат, и деревья пожелтели слишком рано.

Но, конечно, Ельцин на танке, толпы народа. Ходили смотреть на героический троллейбус, из которого делали баррикады.

Началась новая эпоха.
Эпоха началась, а продукты не появились. Все было по талонам. Источников получения талонов было много: для ветеранов (которые тогда были в каждом доме), для беременных в консультациях, на работу привозили заказы с курицей, для детей в школах раздавали заказы из просроченных натовских запасов. Кстати, натовская тушенка была много хуже нашей армейской. Итак, мы только и делали, что тащили откуда-то заказы, стояли, чтобы отоварить талоны.

Товары попадались разные: помню совершено жуткое рапсовое масло, пахнувшее рыбьем жиром и сильно разбрызгивающееся при нагревании на сковородке. У меня его была целая трехлитровая банка, оно никак не кончалось. Кажется, остаток я все же вылила. Еще помню, как кто-то у нас на работе выбил через профсоюз чуть ли не вагон мужских носков, которых тогда не было в продаже. Доходило до того, что женщины писали обращения к депутатам: «Посмотрите потихоньку друг на друга: есть ли на вас носки?» Так вот, тех носков потом хватило лет на пять. Таким образом, нельзя сказать, что мы голодали – просто жили в каком-то диком абсурде.

Другой фишкой года было то, что предприятия союзного подчинения остались без финансирования. В союзный бюджет перестали поступать отчисления. Началось массовое бегство под другое подчинение. Но некоторые медлили, да и не всех брали. Тогда и погибли легендарные огромные институты типа Гидропроекта, НИИГА и др. Что касается института, где я работаю 29 лет, то у нас началась реорганизация с сокращением. Долго судили-рядили кого сократить: тех, кто уже на пенсии, тех, кто хуже работает или еще кого. В конце концов было принято решение уволить тех женщин, кого прокормят мужья, уже успевшие стать бизнесменами. Уволили двоих. Они так до сих пор и не работают, хотя одна из них потом потрудилась консультантов в Госдуме, но теперь эмигрировала. А еще одну сотрудницу с потенциально богатым мужем не уволили, потому что она была беременна. Но она сама больше не вышла на работу. Этот муж оказался чуть ли не олигархом. Но что интересно, что больше никто не разбогател. То есть, все было заложено еще тогда, в конце 80-х. Кто тогда успел – тот успел, а кто опоздал – тот опоздал.

Все это вызывало сильный стресс. Как-то незаметно на фоне личных неурядиц распался СССР. Вот он был - и нет. Никто даже не шелохнулся.
В начале 1992 года я заболела воспалением легких. Этому способствовало то, что у меня не было зимнего пальто. Я успела тогда купить демисезонное, и очень удачное, из хорошей шерсти, в 1990 году, а зимнего уже было не достать. Старое же было мне мало и выглядело неприлично. Вот я и носила теплое демисезонное, но оно подвело меня – все же я сильно простыла. Долго не была на улице. Помню, выхожу из больницы – и ничего не узнаю. Вдоль дороги в грязных лужах стоят цепочкой пенсионеры и продают какую-то домашнюю мелочь: кастрюли, книги, стеклянные банки. В общем, что-то очень похожее на то, что показывали в кино про послереволюционную разруху. Так началась либерализация торговли.

В автобусе на меня набросился контролер с требованием штрафа: у меня не было талона нового образца. Раньше и штраф был меньше и контролеры не такие агрессивные.

В метро я обнаружила, что все одеты в одинаковые китайские пуховики веселенькой расцветки. Особенно популярным было сочетание зеленого с красным, а также розовые пуховики цвета поросячьего визга. Люди были похожи на подушки, отовсюду вылезали перья. Мысли о спрятанных под одеждой ангельских крыльях на ум не приходили - уж больно все были угрюмые.