У живущего в труднодоступных районах бассейна Амазонки индейского племени марубо существует обычай постоянно бить в барабан, сделанный из древесины амаранта. Жители деревни, сменяя друг друга, днём и ночью колотят по нему дубинками приблизительно в ритме стука сердца. От этого сам пульс у всех жителей синхронизируется, позволяя племени ощущать себя единым целым.
Взято отсюдаЛюбовь радикально отличается от симпатии и влечения тем, что симпатия и влечение разделяют, а любовь - соединяет.
Когда мы заинтересованно посматриваем на кого-нибудь в целях светских и дружеских, сексуальных, удачного брака или развлекающей связи, мы производим отбор, отделяем шампанское от тараканов.
Да, хороша. Но говорит громко. А ноги-то длинные-длинные... Но держит трех кошек. И вроде бы замужем. Но высокая, и такой голос, а глазами как делает! Но ведь видно, что стерва. А все-таки прелесть. Но много ли у нас общего? И есть ли нам что обсудить? Но глаза! А не считает ли она, не дай Бог, что Крым - Украина? Ох, слава Богу. Но курит. Но как смеется! А что люди скажут? Но глаза!
Плохое, нелепое, неподходящее - идет в минус, и хочется посомневаться. "Хотя глаза".
Ну а хорошее - воспринимается именно как хорошее, отдельно от плохого. Как сказал бы любимый классик, сейчас над головой отцепят люстру, зато потом хересу нальют.
Любовь - действует по-другому.
Когда ты любишь, тебе все равно: кошки, замужем, стерва, Украина, курит... да хоть планирует вступить в ИГИЛ.
Когда ты любишь, хорошее и плохое перестают существовать в твоей голове, ты перестаешь различать их - как, может быть, умерший перестает различать время, - и человек становится для тебя единым, цельным, в нем больше нет подходящего и неподходящего вещества.
А есть что-то очень простое, и даже деловое.
Кошек любит? Ну, значит, пошли за кормом.
Курит? Откроем форточку.
Крым - Украина? Ах, нет, Крым - Россия. Ну и прекрасно.
А что еще было не так?
Да как вообще что-то может быть так или не так, когда просто есть то, что есть - и только так и должно быть.
Тараканы в шампанском? Ну, значит, они украшают бокал.
Любовь - это страшное неразличение своего и чужого, добра и зла, когда все - одно, и все - родное.
Взято отсюда
На протяжении скольких-то лет "умение жить" почему-то ассоциировалось в моем сознании с умением фотографировать телефоном.
Все фотографировали телефоном, а я не умел, да и не хотел.
Тем не менее, мир фотографирующих друг друга телефоном представлялся мне миром той беззаботности и того веселья, которого мне, может быть, не хватало.
И вот, в какой-то момент я и сам научился фотографировать телефоном.
И что же?
Я сделал это только для того, чтобы снимать могилы во время своих обычных сезонных экспедиций по кладбищам.
"Нет, так мы далеко не уедем".
Всю жизнь я наблюдаю удивительную вещь: как важно в любви классово-культурное единство, и как разрушительны классово-культурные различия.
Казалось бы, что за чушь.
Умные, остроумные, обаятельные и привлекательные, удивительно милые - всегда и везде должны отличаться от глупых, вульгарных, тоскливых, раздражающих и неприятных.
Ничего подобного.
Те же самые вещи, что в случае с людьми чужими вызовут скуку, разочарование, не пойдут, не поедут, не полетят, будут ломаться на каждом шагу, - в случае с людьми своими всегда работают, всегда бывают поняты с полуслова, и все поедет, и все полетит.
Помню, была у меня когда-то недолгая подружка из, кажется, МГИМО, - и, Боже, с каким мучением в голосе она спрашивала меня: почему же я не ношу часов. Котлов таких, знаете, подтверждающих то, что ими положено подтверждать
Где же мои часы.
Нет часов.
Да и подтверждать ими было нечего, честно говоря.
И в то же время - она по-своему была так прекрасна.
Но часов не было, и любви не было, ну а что было - то быстро прошло. Не поехало, не полетело.
А вот встретишь, с другой стороны, культурную, извините за выражение, женщину, - и ведь никогда она не спросит тебя: а где твои часы?
Им это почему-то неинтересно.
Так в чем тут мораль?
Мораль вроде бы в том, что любить надо тех, с кем у вас по вопросу часов имеется полное понимание - и будет вам правильное, классово-культурное счастье.
Но счастье не хочет быть правильным. Не хочет соотносить себя с часами.
И ему, счастью, уши бы не помешало за это надрать.
Взято отсюда
"Киселевская пропаганда" - и, шире, весь агитпроп нашего ТВ, - вызывает у меня отвращение.
Но вовсе не из-за того, что так пугает людей, пишущих об "атмосфере ненависти".
Нет там никакой ненависти, бросьте.
В нашем агитпропе раздражает прежде его унизительный, заискивающей перед заграницами тон, - и когда идет потрясание оружием, похвальба насчет "воинства и державы", то достаточно трех копеек проницательности, чтобы заметить, как сквозь эти дешевые понты просвечивает жадное: ну пожалуйста, пожалуйста, обратите на нас внимание, поговорите с нами на саммитах, возьмите нас в коалиции, разрешите нам принести к вам наше бабло, не обижайте нас, не дразните, давайте воровать и гулять на ворованное вместе!
Жалкое зрелище.
И, стоит обамам, кэмеронам и олландам поманить их хотя бы кончиком пальца, - они побегут, побегут, задыхаясь от счастья.
Но счастья не будет.
Европейцы должны отдать свои государства во владение Африке и Азии, а сами эвакуироваться в Российскую Федерацию.Терроризм имеет три простые причины.
Разгуливание западным миром монархий Персидского залива (долгое, тщательное, в жанре "гуляйте, ребята, все можно").
Разгуливание западным миром всевозможных "освободителей от тирании" сначала в Афганистане, потом в Чечне, потом в Ираке, а потом в Ливии, Сирии, далее везде.
Разгуливание западным миром мигрантов непосредственно у себя дома (десятилетиями).
Вот и все.
Нет мигрантов, "победившей демократии" и беснующихся от полной безнаказанности эмиров и королей - и нет терроризма.
Но вся мировая пропаганда этого никогда не признает.
Саудовская Аравия и Катар - "наши партнеры".
Мигранты - "люди, попавшие в беду".
Революции в арабских странах - "праздник свободы".
Ну а терроризм - это просто странная болезнь.
Жил человек, жил, потом заболел, покусал всех вокруг себя и умер.
Наверняка уже завтра по всем каналам ТВ всего мира будут сокрушенно рассказывать, что "Али был таким хорошим мальчиком, учился на одни пятерки, а потом почему-то поверил в мщение и ненависть вместо толерантности и любви".
И слезы на глазах седой учительницы.
Ах да, еще есть ИГИЛ.
Плохие инопланетяне, которые ездят по пустыне и придумывают, как им уничтожить планету Земля, - а с ними ведут войну другие, хорошие исламисты.
Такие же хорошие, как эмир Катара.
Такие же хорошие, как наши друзья, приехавшие к нам жить со всего мира.
И просто надо еще больше дружбы, еще больше открытости и партнерства.
"Доктор сказал: в морг, - значит, в морг".
И еще одну важную вещь хочется сказать в эти нехорошие минуты.
Вся история мирового терроризма - подчеркиваю, вся, - связана с провокациями спецслужб и работой террористов на спецслужбы, а также ласковым, тайным, многолетним разгуливанием террористов со стороны спецслужб.
И добрая половина "Аль-Каиды", ИГИЛа, "сирийской демократической оппозиции", ну и всех вообще этих людей в тряпках, которые режут головы и открывают огонь по прохожим, - это (совершенно случайно так вышло) азефы и богровы, сексоты американской, английской, французской и т.п. гэбухи.
И, уж конечно, лучшие друзья гэбухи саудовской и катарской, которые, в свою очередь, лучшие друзья западных гэбух.
Тут, что называется, процесс безотходного производства: сами выращиваем, сами и побеждаем, а потом выращиваем опять.
Не говоря уж, конечно, о том, что все эти убийцы бесконечно получают - как потом, после резни, выясняется - от правительств самых передовых стран мира визы и паспорта, политические убежища, жилье, гранты, пособия, премии "Лучший мигрант-2015", "За вклад в толерантность" и проч.
Это же русские - плохие, злые, тоталитарные, от них угроза человечеству исходит.
А закутанные в тряпку - они бедные и несчастные, надо собрать все деньги и им отдать.
Так что когда будете слушать пошлые арии про "сплотимся против террористической угрозы, наши сердца бьются вместе" - не забывайте о том, что если против кого и сплачиваться, так это не против бессмысленных людей в тряпках, на место которых придут другие, в каждой семье по пятнадцать детей, - а против либерального начальства.
Которое во всем мире одинаковое.
И везде сеет хаос и смерть.
Насчет сегодняшнего ада в Париже.
Безусловно общими для всемирной мульти-культи идеологии - и американской, и европейской, и нашей, - являются два принципа.
Мы за хороших умеренных исламистов и против плохих радикальных исламистов.
Мы за хороших мигрантов и против плохих террористов.
Разумеется, это логика курильщика, а не логика здорового человека.
И до тех пор, пока сохраняется эта твердая установка на поиск умеренных исламистов и хороших мигрантов в темной комнате, где их нет, - я не знаю, сколько еще людей расстреляют и взорвут по всему миру.
Шансов на оздоровление нет.
Нет шансов, что на Востоке кто-то вернет теплые ламповые военные хунты, приучающие население к алкоголю и коротким юбкам, - и нет шансов, что на Западе кто-то поймет, что лучший мультикультурализм - это мертвый мультикультурализм.
Нас это тоже касается.
Мы такие же курильщики, как и весь остальной мир.
И есть ощущение, что нам внезапно придется даже хуже, чем Парижу какому-нибудь.
У нас с этим все совсем плохо.
Их - только ранят, а нас - убьют.
Извините.
Так вот, раз за разом возвращаясь к молитве, я понимала, что она действует на нас совершенно особенным способом, но не могла себе объяснить, как. А недавно у меня появилась гипотеза на этот счет. Мне кажется, молитва - это не сакральный набор слов, не просьба о помощи, не оружие и даже не код доступа к зонам мозга, связанным с восприятием божественного, молитва - это, прежде всего, выбор в ситуации, требующей выбора. Это озвученная точка зрения, в момент принятия которой успокаивается внутренний монолог. Человек, который говорит: “Если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла, потому что Ты со мной”, - делает выбор; Человек, который говорит: “Будь светом моим, когда я сижу во тьме”, - делает выбор. Человек, который говорит: “В день скорби моей ищу Господа”, - делает выбор.
И как всякий осуществленный выбор, молитва освобождает большое количество внутренней энергии, уходящей на метания, страх и бег мыслей по кругу. Искренне молящийся выходит из состояния неопределенности, раздвоенности и принимает решение действовать, исходя из того, что для каждой боли найдется утешение, от любого страха найдется защита, и на всякую тьму в мире достаточно света. А все остальное - не его дело. И это, мне кажется, самая сильная позиция по отношению к боли, страху и тьме.
Взято отсюда
Te accersi favitores mei feras esse — «Ты втираешь мне какую-то дичь»
In me est malo animo. Salve, fervidum vinum — «Настроение под ноль. Здравствуй, крепкий алкоголь»
Quid ibi ucrainis est? — «Че там у хохлов?»
Vita, heus, vel mentulam teneas — «Эх, жизнь, хоть за хуй держись»
Zenais, futuebam matrem tuam! — «Зина, ну ёб твою мать!»
Sero discursare est — «Поздняк метаться»
Si inverecundus nimis es, nihil est infectum — «Нет ничего невозможного, если ты охуел до нужной степени»
Nullus est enim — «Ибо нех*й»
Ad hanc merdam nimis vetus sum — «Я слишком стар для этого дерьма»
Eia cape, mentula tomatae… — «Вот те нате, х*й в томате…»
Chan necessariae non sunt — «Тян не нужны»
Fabularum incredendarum hora adfuit — «Настало время ох*ительных историй»
Solis ego autem non lucet. — «Я солнышко, но тебе не светит.»
Stercus obrepsit — «П*здец подкрался незаметно»
Arienas, homines vendo. Joculor, non arienas — «Продаю бананы, людей. Шучу, не бананы»
Magnos spiritus sibi sumere abi in plateam tuam — «Иди вы*бывайся в свой двор»
In puelle non aenigmae essendus est, sed mihi — «В девушке должен быть я, а не загадка»
Culum sustulisti, locum amisisti — «Жопу поднял, место потерял»
Sic omnia equine futuant! — «Да еб*сь оно все конём!»
Et piscem edere atque supra mentulam subsidere — «И рыбку съесть, и на х*й сесть»
En animo tardatur — «Чёт приуныл»
Omnes cinaedi sunt, sed d’Artagnan sum! — «Все пидорасы, а я Д’Арьтаньян!»
Scrofa in vino non curator lacunae — «Пьяная гайка резьбе не хозяйка»
In nate plane sede — «Сиди на жопе ровно»
Stilla magonici — «Шлепок майонезный»
Vaporitrahula potuit ergo potuero — «Паровозик смог, и я смогу»
In meam auris noli mingere, canis — «Не ссы мне в уши, пес»
Ceu vitriculum sobrius — «Трезв, как стеклышко»
Res capis — «Сечешь фишку»
Взято отсюдаПредставьте, что вы дружите с Машей. У Маши есть три зеленых яблока. А вам этих яблок нужен килограмм, красных.
И в данной ситуации разумным было бы пойти на рынок и купить килограмм красных яблок у того, кто готов вам продать килограмм красных яблок. Но рынок – это так абстрактно, так далеко – а вдруг там вообще никаких яблок не будет? А вдруг санитарный день? А Маша – вот она здесь стоит, она классная. И вы делаете смелое предположение, что килограмм красных яблок у Маши все-таки есть. В глубине души. А если приложить соответствующие усилия, она вам их отдаст. Ведь это было бы очень кстати.
«Маш, а хочешь, я тебя в кино свожу?» – добродушно интересуетесь вы. Маша удивлена, но она, наверное, хочет, тем более, что вы делаете вид, что вам это абсолютно не тяжело. Вы ведете Машу в кино. Но после этого килограмма красных яблок у вас не появляется. «Что за фигня?» – думаете вы и ведете ее в кафе. Вы гуляете с ее собакой. Вы клеите ей обои. Вы ремонтируете ее машину. И ничего не происходит. «Да что же ты за сука такая» – возмущаетесь вы и предлагаете ей переехать к вам. Цена килограмма красных яблок взлетает до небес. Какой там рынок – теперь вам принципиально получить свои яблоки именно у Маши. Вы говорите себе, что это судьба. И здесь уже ясно, чем дело кончится: придет день, когда кто-то будет кричать: «Я на тебя жизнь положил, а тебе для меня паршивых яблок жалко», кто-то будет рыдать в ответ: «Да нет у меня никаких яблок, с чего ты взял?».
Действительно, с чего? Я сознательно не беру ситуацию, когда коварная Маша старательно вводит вас в заблуждение, потому что ей тупо нравится ходить в кино (хотя часто именно это и происходит). Но сплошь и рядом случается так, что мы не до конца честны в своих намерениях, а у окружающих людей просто нет того, что нам нужно: килограмма красных яблок, желания рожать от нас пятерых детей, потребности в совместном отдыхе, способности говорить по душам, банально – любви к нам и, соответственно, возможности эту любовь демонстрировать. И это нормально. Точно так же, как нормально хотеть всех этих замечательных вещей. Ненормально – заниматься рэкетом, пытаясь вытрясти из первого симпатичного человека, затесавшегося поблизости, то, чего у него нет – только на том основании, что «в глубине души» у него это, возможно, отыщется.
Не отыщется. Если у кого-то что-то для вас есть, он этим поделится сам. Не из глубины души – а от всей ее широты.
Такая вот хорошая поучительная сказка на ночь. Видимо, сознательно автор еще не брал к рассмотрению ситуацию, когда Маша по каким-то сложным духовным причинам очень хочет подарить тот самый килограмм красных яблок именно тебе. Ни Коле. Ни Ване. Ни даже Паше из соседнего подъезда, хотя он на эти яблоки давно недвусмысленно косится голубым глазом. А тебе. Но проблема в том, что тебе это нафиг не надо. У тебя, может, на яблоки вообще аллергия. Но Маша так искренне хочет тебе их подарить, что ты берешь эти чертовы яблоки — и да, приглашаешь Машу в кино (вроде ж как вежливый), потом ведешь ее в кафе, потом предлагаешь к себе переехать… а зачем? Ведь тебе всего лишь подарили яблоки. Которые ты, кстати, мог не брать. Или взять и сказать «спасибо». Или закончить благодарственные мероприятия на финальных титрах фильма, который шел в том самом кинотеатре, куда ты ее повел. Но нет же, нет. Или — другой вариант — не берешь эти яблоки. Ну аллергия у тебя, и хоть ты убейся, Маша. А потом она смотрит на тебя так долго и жалобно, что ты чувствуешь себя последней скотиной… зато ведь вроде как по-честному всё…. или нет?
Или да?
(c) etwas
Взято отсюдаВ жизни каждого человека бывает ощущение, что он совершил роковую, драматическую ошибку - пренебрег чем-нибудь или кем-нибудь, отказался, когда надо было согласиться, разозлился, когда нужно было уняться, сдуру сделал или сказал что-то лишнее, вышел из дома и пошел налево, когда ой как нужно было пойти направо, - и вот теперь, значит, ему из-за этого нехорошо.
Поступил бы иначе - и было бы полное счастье, коммунизм, но ты ошибся - и все, привет, иди гуляй, Вася.
Так вот не стоит так думать.
Жизнь - это не игра в наперстки, когда шарик, который ты не угадал, непоправимо забирает три рубля у тебя из кармана.
Жизнь - это, скорее, терпеливое воспитание человека-ребенка кем-то другим. Кем-то взрослым.
И когда человек падает - его ставят на ноги во второй раз. И даже в третий. И даже в пятнадцатый.
Но и наоборот, если нельзя человеку конфету, то ее все равно будет нельзя, даже если несколько раз удариться головой об стену, театрально причитая.
В жизни нет "одного шанса", который вы ухватили в прыжке, на лету, свирепо клацнув зубами, - или он пролетел мимо, и вы не при делах.
Все, что имеет значение в жизни - талант, дело, любовь, вера, семья, сострадание, радость, - живет не по принципу "угадай мелодию за две секунды или сдохни", а по правилам самого, может быть, прекрасного на свете православного текста, а это, конечно же, Огласительное слово Иоанна Златоуста:
"Кто пришел после третьего часа — с благодарностью празднуй! Кто достиг только после шестого часа — нисколько не сомневайся, ибо и ничего не теряешь! Кто замедлил и до девятого часа — приступи без всякого сомнения и боязни! Кто же подоспел прийти лишь к одиннадцатому часу — и тот не страшися своего промедления! Ибо щедр Домовладыка: принимает последнего, как и первого; ублажает пришедшего в одиннадцатый час так же, как и трудившегося с первого часа; и последнего одаряет, и первому воздает достойное; и тому дает, и этому дарует; и деяние принимает, и намерение приветствует; и труд ценит, и расположение хвалит".
Но и наоборот.
Если жизнь устроена так, что она что-нибудь отнимает - она отнимет все равно, при любых ваших усилиях, и правы те авторы историй о путешествиях во времени, кто показывает, как каждый раз, снова и снова, упрямо умирает все то, чему суждено умереть, - при всем разнообразии наших попыток спасти.
Иными словами, ошибок, которые можно было бы один раз исправить и все поменять, - нет.
А есть хвост.
И смысл хвоста в том, что у вас либо есть хвост, либо нет хвоста, либо даже он был, но потом отвалился, - но и в этом случае все произошло единственно возможным образом, и заново хвост не отрастить.
Ошибок нет.
Ошибки, тошибки и панасонички, как говорил Курехин.
Прочные отношения, большая любовь - данная нам не как припадочный романтический морок, а как трезвая длительность, - работают, когда люди хорошо живут друг с другом на четырех этажах.
Повседневность. То, как у них получается терпеть, и даже радоваться другому - в быту, в облаке идиотских проблем, мелких ссор, болезней, нехватки денег, разбросанных вещей, плохого настроения и всего того мусора, из которого, как стихи у Анны Андревны, растет жизнь
Дружба. Как мы хотим жить? Что нам интересно? Во что мы верим? О чем мы переживаем? Что мы ненавидим? Какими могут быть наши дети? Крым-то, наконец, наш - или как? Находятся ли на все эти вопросы общие ответы и получается ли вообще говорить хоть о чем-нибудь на одном языке? - но без этого никуда.
Койка. Читатель - страшный ханжа: потушил свет, накрылся одеялом, закрыл женщину паранджой, чтобы скрепы евразийские не пострадали, так что не будем об этом подробно. Чтобы не слишком расстраивать русский народный ИГИЛ, достаточно сказать: если человек не чувствует себя счастливым животным, то чаще всего он и счастливым человеком себя не почувствует.
Образ. Это самое трудное. Это не быт, и не ум, и не секс, это - легко уловимое, но непонятно откуда идущее ощущение, связанное с человеком, вокруг которого пошляками нагорожено такое количество пошлости. Странное сочетание голоса, манер, характера, той психической и физической, как говорили доктора раньшего времени, конституции, которая в одном случае заставляет нас радоваться чьему-то присутствию, а в другом - заставляет зевать.
И хорошо жить друг с другом надо на всех четырех этажах одновременно.
Когда не складывается повседневность - это ад.
Когда не складывается дружба - это мучительные скандалы из-за невозможности понять, что такое этот человек, и как с ним быть, и чего ему надо.
Когда не складывается (точнее, не раскладывается) койка - это чье-то большое унижение.
Когда, наконец, не складывается нужный образ - это тоска. Бунинская, чеховская тоска, когда все вроде бы хорошо, но человек мнется, грустит, и плохо жить человеку, и не умеет он объяснить - почему.
Итак, четыре этажа.
Но, учитывая тот факт, что каждое движение должно быть взаимным, идти в обе стороны, - этажей на самом деле восемь.
Высокий доходный дом эпохи модерна, тучерез.
И мне сложно представить, как его вообще можно построить.
Тем не менее, я много таких домов вижу вокруг.
Но долго ли они простоят?
И не рухнут ли со страшным грохотом?
Взято отсюда
Теперь давайте ждать, когда Коля Герасимов 13 апреля 2084 года прилетит в страну с говорящими козлами.
Взято отсюда
Взято отсюда
