Little Bay Islands votes unanimously to resettle

After years of failed votes, and community fractures, everyone in the isolated community has finally agreed to leave it forever.

The residents of Little Bay Islands have voted unanimously to resettle, coming together in a unified voice after years of previous failed attempts and deep fractures in the formerly close-knit community.

The successful vote took place earlier this week in the isolated Notre Dame Bay outport, with a population of 71, according to the last census.

But a sense of resignation, rather than relief, appears to weigh upon its residents.

"It's no arguments no more, like it was one time," said Dennis Budgell, who has long been in favour of leaving, and spearheaded a resettlement vote after the town's fish plant closed in 2011.

Another vote, in 2016, saw a defeat by the slimmest of margins: 89.4 per cent of residents voted to leave, just shy of the provincial government's requirement of 90 per cent.

• Resettlement decision on Little Bay Islands 'holding 85 people hostage'

• Little Bay Islands resettlement vote based on 'false information,' says former mayor

Since then, Budgell said, the passage of time has simply taken its toll.

"All the people's getting very old, and there's not one thing left there in the world. No stores, no doctors, no nothing."

"You got to travel outward to do everything," Budgell told CBC Radio's Newfoundland Morning Show.

Rifts will 'never heal'

Travelling away from Little Bay Islands is no small feat — it's a 30-minute ferry ride to the closest connection to "mainland" Newfoundland — but necessary, without any services.

• Newfoundlanders in love with rural life lament small-town resettlement strategy

Its only school has sat empty for years, as its elderly population has become more vulnerable.

Mike Parsons, who grew up on Little Bay Islands and recently returned home to live, has watched his 75-year-old father struggle with the reality of aging in isolation, or resettling elsewhere.

"It breaks his heart to talk about this whole thing, but what do you do when you're in a situation where you're worried about your health?"

Such concerns have come up over the years as the debate swirled over resettlement, and Parsons said the deep divisions have been destructive in a place where people live in close quarters, their houses side-by-side ringing a small harbour.

"It's destroyed what was once a community where everybody was family. And now you have instances where people won't talk to people and those types of things," he said.

"Some of these rifts will probably never heal."

Remaining, by choice

Parsons himself, however, isn't leaving.

Neither he nor his wife qualified to vote, as they haven't lived in the community for long enough to do so, and won't receive any resettlement compensation.

"We didn't vote, nor did we think we should vote. We've both been firm believers that it should be only the permanent residents that had the vote whether or not to resettle," he said.

The couple decided to retire in the community despite the looming shadow of resettlement, and came back knowing they may be toughing it out on their own at some point.

"Myself and my wife, this has been our dream for quite some time, and we wanted to live it. And that's exactly what we decided to do, and that's what we're going to do.

"As much as I would love for this island to continue in the future with community and ferry services and all that, if that's not to be, then we're going to make the best of it."

Parsons is 52, his wife 43, and he says he knows full well what is required to go off the grid, including handling all the alone time.

"I grew up on this island, and when you live on these small islands, there's a sense of isolation anyway. It's not something brand new to me."

Next resettlement steps

Those pioneer skills may not be put to the test anytime soon. While the votes have been cast, the resettlement process is lengthy and must go through the provincial government.

"It's going to take a long time for us, it could take another three years or four. I hope not," said Budgell.

The Department of Municipal Affairs and Environment confirmed the unanimous vote, and told CBC in an email the next step involves the department seeking government approval for the relocation. 

There is no timeline yet on when that decision would be made, but a spokesperson noted a cost-benefit analysis shows the province will save $20-million in the next 20 years by resettling the community.

Budgell said they will await the province's approval, as formal resettlement brings along with it up to $270,000 per household to move —  money that is absolutely essential for anyone to leave Little Bay Islands.

"They can't afford to go nowhere," he said.

Read more articles from CBC Newfoundland and Labrador​

Отключай эмоции: как нам мешает русская душа

Алла Боголепова о том, почему мы заставляем себя делать то, что не хотим

Однажды ко мне пришла соседка и попросила выгулять ее собаку. Дело, казалось бы, житейское, но мне это было совсем не ко времени. Во-первых, я понятия не имею, что делать с молодым биглем, который должен «много двигаться». Во-вторых, я ждала сантехника…

«Да я бы сама, но у меня дети», — с досадой сообщила соседка. Простуженные дети другой соседки, которая поехала на другой конец города, чтобы помочь знакомой с переездом. Потратила на это весь выходной, потому что знакомой надо было срочно освободить квартиру: арендодатель, скрепя сердце, собирался поселить в ней своего сына, который надумал съехаться со своей девушкой, жить им негде, а снимать дорого. По контракту эта знакомая могла бы жить там еще полгода, но «так получилось, что молодые ждут ребенка», и «по-человечески» надо пойти навстречу, сказала моя соседка.

И вот, пока она с детьми сидела в моей квартире и ждала сантехника, а ее бигль таскал меня по залитому дождем двору, я размышляла о странной ситуации: я не хочу гулять с собакой, соседка не хочет сидеть с детьми, другая соседка не хочет тратить свой выходной на чужой переезд, ее знакомая не хочет переезжать, арендодатель не хочет лишаться денег, да и молодая пара, весьма вероятно, не так уж горит желанием стать родителями. Целая цепочка людей, в которой каждый делает то, чего совсем не хочет.

Мы все совершаем некие действия добровольно — но против своей воли. Вот такой вот странный парадокс.

Еще более странно, что каждое звено можно было разорвать на любом этапе. Я могла отказаться от выгула, соседка — от детей, другая соседка — от помощи с переездом, и так далее, до самой первопричины возникновения цепи, что сковала нас всех в то московское воскресенье.

Цепочка прервалась бы, если бы кто-нибудь из нас, прежде чем приступать к действиям, подумал, произвел в уме несложные расчеты и сказал: «нет». Я не пойду с вашей собакой. Я не останусь с вашими детьми. Я не поеду упаковывать твои вещи. Я не перееду раньше, чем закончится контракт. Я не откажусь от денег за аренду. Мы не станем сейчас заводить ребенка. Потому что все это причиняет мне неудобства и меняет мои планы. Нет.

Но для того, чтобы сказать «нет», нужно сделать кое-что, чего мы делать не умеем: отключить эмоции. Взглянуть на проблему как на математическую задачу и подойти к ее решению рационально, исходя из здравого смысла.

Но попробуйте предложить это русскому человеку, и вы поймете, что нет для него хуже оскорбления, чем сказать: так, давай-ка разберемся без эмоций.

Давай перестанем орать, рвать на себе волосы и драматически поднимать брови. Давай посчитаем, что ты получишь и что потеряешь в результате своих действий. И как надо поступить, чтобы выйти из ситуации с наименьшими для себя потерями.

Нет для русского человека оскорбления хуже. Как это так, без эмоций? Что ты за мать, если не стенаешь над больным ребенком, а занимаешься своими делами в ожидании врача? Что ты за подруга, если не мчишься среди ночи с бутылкой коньяка утешать меня после ссоры с мужем? Что ты за человек, если не поддаешься эмоциям, не несешься куда-то, сломя голову, а говоришь «нет, давай успокоимся»? Если ты повинуешься не сердечному порыву, а какому-то гнусному рацио — русский ли ты? Да человек ли вообще, или бездушная машина с неискренней американской улыбкой, за которой, как известно, ничего нет, кроме соображений личной выгоды?

Нет ничего более далекого от реальности, чем международная репутация русских как нации закрытой, угрюмой и малоэмоциональной. Вот уж чего-чего, а эмоций у нас через край. Иной раз взглянешь на происходящее вокруг и думаешь: не иначе на эмоциях сотворили, поскольку здравый смысл тут и не ночевал.

Ну, сядь ты и подумай, зачем тратить половину семейного дохода на репетиторов ребенку, который откровенно не тянет, почему не отправить его получать профессию? Зачем жить в огромной квартире на маленькую пенсию, почему не переселиться в меньшую, а на остаток жить нормально? Зачем обижаться на соседей, которые тебе гадят, если можно, условно говоря, просто отключить газ? Спокойно, без нервов, снять с довольствия хамящих родственников. Действовать разумно, холодно, без эмоций. Оберегая собственные интересы. Пресекая попытки их ущемить с вежливой улыбкой.

Мы вечно надрываемся от крика, а потом все равно делаем то, чего от нас требуют. Через силу, с недовольством и ощущением какой-то глобальной несправедливости и того, что «нас опять прогнули». Потому что — мы же русские, мы иначе не можем, у нас сердце и кровь, у нас душа, в конце концов. Мы на все душой смотрим, а не через призму скучных цифр.

Иногда мне кажется, что вся загадка русской души — это элементарное неумение управлять своими эмоциями. Отсутствие самоконтроля. Нежелание просчитывать последствия своих поступков. Восприятие себя не как человека разумного, а как вместилища какой-то чисто эмоциональной субстанции, которая не дает взглянуть на ситуацию трезво, холодно и спокойно.

Я все понимаю: нам столетиями прививали привычку к мистическому мышлению — апелляция к эмоциям лучший способ управления массами. Умаление важности рацио как совершенный инструмент манипуляции.

Оттого, наверное, в нашем обществе отсутствует культура отказа. Мы не можем отказать, не приведя в качестве аргумента трагические обстоятельства непреодолимой силы. Просто «нет» без оправданий — это стыдно. Это вроде как свидетельство бездушия.

«Я не смогу помочь с переездом, потому что у меня ребенок простужен, собака съела мяч, кран течет» — это нормально. Просто сказать: «Я не смогу помочь с переездом» — и ты уже бесчувственная гадина, которой наплевать на окружающих. А если скажешь: «Я помогу с переездом, если ты оплатишь два часа работы няни и бензин» — ты вовсе помесь Гитлера с Бокассой. Что значит, тебе неудобно? Всем неудобно, потерпишь. Бог терпел и нам велел.

И мы делаем то, что нам совершенно не нужно, то, чего мы делать не хотим, проклиная все на свете — тащимся через силу и делаем, и зарабатываем себе невроз в масштабах нации. Мы терпим, «прогибаемся», стыдимся сказать «я не хочу» или «мне невыгодно». Пытаемся найти в этом какую-то особую духовность. И сжимаем пружину внутреннего недовольства. Миром, жизнью, самим собой.

Но пружина не может сжиматься вечно. Однажды она распрямится, как бывало уже не раз и не два в нашей истории. А потом, потирая ушибленный лоб, мы будем спрашивать себя: откуда в нас, таких сердечных, столько друг к другу ненависти? Как же это вышло, что мы, такие духовные, столько друг друга поубивали?

Как, как… Да на эмоциях. Как же еще.