Экономическое поведение целых народов определяется их культурными кодами, уверяет профессор экономики Александр Аузан в своей лекции-спектакле «Культурные коды экономики». Исторически наиболее благополучными в экономическом плане оказались страны с «протестантской» моралью. Однако дело совсем не в религии, а в поведенческих установках.

Почему люди живут по-разному? Инновации, образование, накопление капитала — все это не причины экономического роста, это и есть сам рост, его составляющие. Причины различия — в культурных установках и вытекающих из них развитии институтов.

Возьмем в качестве примера Северную и Южную Кореи. Обе находятся в одном регионе, у них один и тот же климат, один язык, в обеих странах живет один и тот же народ. По сути — это одна страна, но уровни развития совершенно разные. Профессор Аузан демонстрирует кадры ночной аэрофотосъемки, на которых отчетливо виден светящийся огнями юг и погруженный во тьму север Корейского полуострова.

На благосостояние влияют ценности, которые выбирает общество. Самые экономически благополучные страны — избравшие «протестантскую мораль». Дело совсем не религиозной конфессии, а в мировоззрении. Общества, в которых перестают относиться к богатым людям с подозрением, а бедность считать достоинством, со временем выходят на более высокий уровень жизни. Это справедливо для обществ с разными культурными традициями. В качестве примера профессор привел экономический прорыв мусульманской Малайзии. Культурный код, сложившийся исторически, — не родовое проклятие, его можно изменить.

Лучший индикатор способности общества принять те или иные ценности — готовность за них платить. В частности, Аузан предлагает протестировать приверженность россиян идее солидарности с жителями присоединенного к России Крыма. Лучшим индикатором, по мнению экономиста, станет введение «налога солидарности» по аналогии введенного в 1991 году в Германии для интеграции ГДР. В России пока такие предложения поддержки не находят.

Экономист подметил интересную особенность: «способ оплаты» ценностей определяет приоритеты общества. Например, косвенные налоги способствуют развитию в обществе левых настроений, а прямые налоги, напротив, воспитывают капиталистов.

А что же в России? Россияне слишком сосредоточены на роли государства. Причем в головах россиян плотно засели две взаимоисключающие идеи — представление о заботливом царе-батюшке и идея о подавляющем государстве, которое можно и нужно надуть.

Самый эффективный способ изменить социокультурные коды общества и его ценности — модернизация образования. В конечном счете, общество само выбирает ценности и поведенческие модели.

Поп-огородами к реке блюза

Cостоялся общемировой релиз второго полноразмерного альбома главной американской поп-сенсации последних лет, томной певицы Ланы Дель Рей (Lana Del Rey), получивший мало соответствующее музыкальному содержанию жесткое название Ultraviolence. Пластинка вызвала жгучую ненависть целого ряда музыкальных обозревателей, которые за известной однообразностью и монотонностью материала ухитрились не услышать то, ради чего и затевался этот альбом. Да не покажется это странным, но Ultraviolence стал выражением триумфа консервативных ценностей при помощи чисто музыкальных средств.

Америка уже многие годы стремится вернуться в свой золотой век, закончившийся с убийством Джона Кеннеди. Поп- и рок-музыка как одно из важнейших современных искусств играет важную роль в этих попытках обернуться назад. Настоящий культ джаза как «новой классики» на протяжении последней четверти века, бум старообразного блюза в нулевые годы — вот свидетельство востребованности Америкой подобной музыки, к которой за океаном даже и не думают лепить ярлык «ретро».

Другое дело, что подобные творческие и финансовые усилия не приводили до текущего года к триумфу такого музыкального материала в коммерческих чартах Billboard — альбомы и песни скачивает и покупает в основном молодая часть аудитории. Поэтому разумно рассматривать новую работу Ланы Дель Рей как обходной маневр, рассчитанный на поимку в сети «новой старой музыки» именно молодого поколения, и в первую очередь романтичных барышень, в сумочках которых лежит большая часть денег, осваиваемых шоу-бизнесом.

Всего пару лет назад попытка записать альбом молодой и сверхпопулярной поп-звезды с нарочито архаичным звучанием рассматривалась бы как совершеннейшая дикость — но не то теперь. Возвращение к корням востребовано американским слушателем, ультимативным свидетельством этому стал месяц назад невероятный успех новейшего альбома Turn Blue ретро-блюзовой группы The Black Keys, который в неделю своего выхода в свет дебютировал сразу на вершине чартов Billboard. Да, работа над Ultraviolence началась задолго до того, как о подобном успехе принципиально немодной группы мог кто-то догадаться — и в таком случае невозможно не поразиться прозорливости Ланы и ее менеджеров, пригласивших на роль продюсера именно гитариста The Black Keys Дэна Ауэрбаха (Dan Auerbach).

Дэн, что удивительно, где-то процентов на 80 сыграл по своим правилам. Инструментальное звучание Ultraviolence очень похоже на новейшую работу The Black Keys, а также на чисто американский феномен, полублюзовые-полупсиходелические «джем-бэнды» вроде The Blue Group. Ближайшая аналогия — Pink Floyd где-то в 1970 году с дешевыми инструментами аккомпанируют Лане Дель Рэй у вас на кухне. А раздражающая многих инструментальная недосказанность и монотонность новинки есть следствие того, что Дэн делал альбом состоявшейся, как минимум в коммерческом смысле, артистки, а не авторскую работу. И можно констатировать уникальность Ultraviolence — заведомо обреченный на коммерческий успех альбом записан с намеренно некоммерческим звуком. Но не превратится ли стараниями Ланы и Дэна такой звук в горячий тренд поп-музыки ближайших лет? Всяко может быть, и такая ситуация позволит вывести музыкальный рынок Америки из стагнации — не дело, когда вершины чартов оккупируют сборники и саундтреки к популярным фильмам.

Так что не стоит злобствовать и обижаться: да, Лана Дель Рей теперь поет почти блюзовые баллады. С такими «старыми новыми» песнями американская сцена вновь обращается к блюзу, хотя, согласитесь, с очень неожиданной стороны.

Донецко-Криворожская республика со столицами в Харькове и Луганске просуществовала всего год. Но идея объединения индустриальных районов Восточной Украины жива по сей день, - пишет Кристина Абрамовская в №23 журнала Корреспондент за 13 июня 2014 года.

В советские годы о Донецко-Криворожской республике (ДКР) предпочитали не упоминать в школьных учебниках по истории. Да и сейчас заговорили о ней только из-за противостояния на востоке Украины.

Это неудивительно: в 1917-1918 годах, когда рушилась Российская империя, на её обломках создавалась масса новых стран и государственных образований, и ДКР была лишь одной из многих. За недолгое время существования республики у неё успели смениться две столицы — Харьков и Луганск. Так что же это была за страна?

Несмотря на то что сегодня ДКР кажется анархичным и даже маргинальным псевдогосударственным образованием, инициаторами её возникновения и идеологами были люди непростые и уж никак не маргиналы. У истоков государства стояла очень влиятельная структура — Совет съездов горнопромышленников юга России (ССГЮР), который проработал с 1877 по 1918 год.

ССГЮР был создан для того, чтобы отстаивать экономические интересы промышленников Донецко-Приднепровского и Харьковского экономических районов перед правительством Российской империи. О его влиятельности красноречиво свидетельствует тот факт, что в петербургской прессе его называли “харьковским парламентом”.

Председателем совета был крупный промышленник Николай фон Дитмар, основателями ССГЮР стали не менее влиятельные предприниматели — Алексей Алчевский, Иван Иловайский, Пётр Горлов. Их имена ныне увековечены на карте Восточной Украины: основанные промышленниками рабочие посёлки Алчевск, Иловайск и Горловка разрослись и стали городами.

Образ ненасытных капиталистов, который тщательно культивировали советские историки, несколько расходился с реальностью. К примеру, ССГЮР организовал Общество пособия горнорабочим юга России, строил школы для детей и больницы для рабочих. В Харькове до сих пор сохранился Институт профзаболеваний, построенный при участии совета ещё до революции. По инициативе ССГЮР в Харькове был открыт горнопромышленный музей, учреждены стипендии для студентов горных школ и сделано немало других добрых дел.

Зачем же влиятельным промышленникам понадобилось создавать новую страну? Проблема была в неудачном административном делении: предпринимателей не устраивало, что Донецко-Криворожский промышленный регион разделён на три административные единицы — Екатеринославскую и Харьковскую губернии, а также абсолютно автономную область Всевеликого войска донского, где действовали собственные законы.

С конца XIX века крупные предприниматели стали говорить о пользе экономической целостности региона. Уже к февральской революции 1917-го и политические, и экономические элиты края сошлись на необходимости объединения угольных и металлургических районов в единую структуру.

Собственно, споры свелись только к одному вопросу: какой из городов станет столицей — Харьков или Екатеринослав (сегодняшний Днепропетровск). Но поскольку Харьков был крупным промышленным центром и именно там находился штаб ССГЮР, то вскоре вопрос был решён в пользу этого города.

После буржуазной февральской революции 1917 года состоялся первый областной съезд советов рабочих депутатов с Донбасса и Кривбасса, который проходил с 25 апреля по 6 мая. Именно на этом съезде и завершился процесс объединения Харьковской, Екатеринославской губерний, Криворожского и Донецкого бассейнов.

Область разбили на 12 административных районов, в каждом из них действовало по 10-20 местных советов. При этом старое административное деление империи игнорировалось — за основу была принята только экономическая составляющая.

Таким образом, новая территориальная единица объединила Харьковскую и Екатеринославскую губернии целиком, часть Херсонской губернии, часть уездов Таврической губернии до Крымского перешейка и прилегающие к ним промышленные районы области Войска донского по линии железной дороги Ростов — Лихая.

Сегодня территории бывшей ДКР находятся в девяти областях двух государств: это Донецкая, Луганская, Днепропетровская и Запорожские области, а также часть Харьковской, Сумской, Херсонской, Николаевской и Ростовской областей.

Товарищ из Австралии

В советских исторических материалах об образовании ДКР говорится, что её отцом-основателем был знаменитый революционный деятель Фёдор Сергеев, более известный как товарищ Артём. Между тем на вышеупомянутом первом съезде большевики ещё никак не влияли на процесс принятия решений. А самого Сергеева не было не только на съезде, но и в России — к моменту февральской революции он ещё жил… в Австралии!

Личность Артёма вообще неоднозначна и одиозна. Если снять весь иконописный налёт, созданный впоследствии советскими историками, то окажется, что он был тем ещё авантюристом.

Революционер принимал участие в вооружённом восстании рабочих в 1905 году, подвергался преследованиям и был вынужден прятаться в харьковской психиатрической лечебнице Сабурова дача. После этого сидел в тюрьме, объявлял голодовки, болел тифом, учил английский язык в застенках и наконец был навсегда сослан в Сибирь.

Несмотря на это, Сергеев пробрался через тайгу без паспорта и денег в Китай, затем попал в Корею и Японию и оказался в Австралии, где устроился на работу инженером. В запасниках Харьковского исторического музея до сих пор хранится джинсовый комбинезон, в котором Артём агитировал австралийских рабочих вступать в Социалистическую партию.

Пламенными речами революционер не ограничивался: он издавал газету для эмигрантов Австралийское эхо, устраивал на Зелёном континенте стачки и тоже успел отсидеть в тюрьме. История его жизни стала основой романа современного австралийского писателя Тома Кенилли Народный поезд, изданного в 2009 году.

В Харьков Сергеев вернулся 1 июля 1917-го. К тому времени город уже три месяца входил в состав новой территориальной единицы — ДКР. Этот промышленный регион был чрезвычайно важен как для России, так и для Украины, поэтому большевики постарались его не упустить.

Для этой цели Артём подходил как никто другой — яркий, харизматичный лидер, он быстро встал во главе большевистской фракции харьковского совета, организовал в городе вооружённое восстание и присягнул на верность новой большевистской власти в Санкт-Петербурге, а не киевской Украинской Народной Республике (УНР).

Елизавета Сергеева (в девичестве Репельская), жена Артёма, вспоминала: “Все серьезные и важные мероприятия Артём обязательно согласовывал с ЦК партии, лично с В. И. Лениным, слово которого для него было законом. Так, например, несколько раз он обсуждал с Владимиром Ильичом вопрос о целесообразности создания Донецко-Криворожской республики в данной ситуации. И когда в феврале 1918 года республика была создана, Ленин горячо приветствовал председателя её совнаркома — Артёма”.

Советский период

С приходом Артёма в короткой, но яркой истории ДКР началась новая веха — советский этап её существования. Мнения историков о том, какой день считать началом основания Донецко-Криворожской советской республики (ДКСР), расходятся: называют различные даты в период от конца января до середины февраля 1918-го.

История сыграла здесь злую шутку: именно в тот год Россия переходила со старого календаря на новый, поэтому после 31 января сразу же началось 14 февраля. Тогда и состоялось первое заседание областного комитета ДКСР, который был сформирован после многопартийного съезда.

В обком вошли 11 человек — семь большевиков, три эсера и один меньшевик. Вначале избрали президиум, который возглавил большевик из Ростова Семён Васильченко. Казначеем стал представитель эсеров.

Во время формирования правительства республики Васильченко предложил создать коалиционную власть, выделив ряд наркоматов (министерств) эсерам. Всего было намечено организовать 16 наркоматов — в тот же день создали девять, их возглавил Артём, он же по совместительству стал комиссаром по делам народного хозяйства. Остальные портфели были предложены эсерам, которые никак не могли определиться, входить ли им в правительство ДКСР.

Не стоит забывать, что в тот самый период, когда рушилась Российская империя, в Европе по-прежнему бушевала Первая мировая война. В феврале 1918 года был подписан сепаратный мирный договор, в котором одна из воюющих стран договаривается с другой о перемирии без ведома и согласия союзников. Именно так поступила Советская Россия с Германией, заключив Брестский мир и фактически предав союзников по Антанте — Великобританию и Францию.

При этом едва образованная молодая ДКСР сразу же была оккупирована австро-германскими войсками. УНР, заключившая сепаратный мир с Германией ещё раньше большевиков, также претендовала на территорию ДКСР и поэтому попросила Германию о защите своих территорий от посягательств Советской России.

Артёму и его наркомам при поддержке российского министерства иностранных дел пришлось взывать к мировой общественности о незаконности вторжения в независимую республику. Из добровольцев была сформирована отдельная Красная армия Донбасса, командовал которой Анатолий Геккер, но она не могла противостоять германской военной машине и начала отступать.

Столица республики, Харьков, была оккупирована 7-8 апреля 1918 года. После этого главным городом ДКСР стал Луганск, а 28 апреля правительство эвакуировалось за Дон. К маю республика практически прекратила своё существование — её полностью заняли австро-германские войска.

Но уже в октябре в Германии произошла революция, и к ноябрю 1918-го она признала своё поражение в Первой мировой. Войска стали покидать оккупированные территории, без немецкой поддержки УНР также не смогла устоять. К концу ноября правительство ДКСР вернулось в Харьков.

Правда, у новоявленной республики был влиятельный противник в правительстве большевиков — речь идёт о наркоме по делам национальностей Иосифе Сталине. Он жёстко выступал за ликвидацию республики, созданной не по национальному, а по экономическому признаку. При этом мнением её жителей никто не интересовался.

“Никакого Донкривбасса не будет и не должно быть”, — заявил “вождь” на заседании совета обороны РСФСР 17 февраля 1919 года.

После этого было принято соответствующее постановление, и территорию ДКСР присоединили к Советской Украине.

Трагическая участь постигла всё правительство несостоявшегося государства. Из десяти народных комиссаров первого состава правительства восемь были расстреляны в 1931-1938 годах. Уцелел лишь нарком труда Борис Магидов, хотя он также был арестован и репрессирован в 1939-м.

А легендарный товарищ Артём, переживший войны и революции, проехавший через полмира, погиб в 1921 году. Он направлялся из Тулы в Москву в экспериментальном скоростном аэровагоне, который разбился при невыясненных обстоятельствах вместе с изобретателем и ещё четырьмя пассажирами. Сергеева похоронили в кремлёвской стене, а его сына Артёма усыновил Сталин.

Сегодня память о ДКРС сохранилась в топонимике Харькова. Вернувшись из изгнания, народный комиссариат республики успел переименовать центральную Павловскую площадь в пл. Розы Люксембург, погибшей в Германии революционерки. А Михайловской площади дали имя Николая Руднева, захороненного там организатора и командующего первой и последней армией республики, погибшего при обороне Царицына (Волгограда).

***

Этот материал опубликован в №23 журнала Корреспондент от 13 июня 2014 года. Перепечатка публикаций журнала Корреспондент в полном объеме запрещена. С правилами использования материалов журнала Корреспондент, опубликованных на сайте Корреспондент.net, можно ознакомиться здесь.

Комсомольская правда: Самая длинная смена «Артека»: Пионеры писали родителям письма на арбузах

На днях исполнилось 73 года началу самой длинной смены «Артека». Дети заехали в лагерь 18 июня 1941-го - сотни ребят со всего СССР. Ожидалась обычная смена - три недели. Но 22 июня вместо музыки из динамиков «Артек» услышал голос Левитана: «Без объявления войны германские войска напали на нашу страну».

«Родители переживали за своих детей, никто не знал, как ребятам вернуться домой, - вспоминают в своих мемуарах очевидцы. - Небольшие группы детей стали разъезжаться по домам с первых дней начала войны».

С пионерами из Прибалтики, Молдавии, Белоруссии и Украины возникли трудности: на их родной территории уже шли бои. Детей решили пока оставить в Крыму.

«Дни в лагере проходили как всегда: мы плавали, катались на катере, играли и пели, - писала в своем дневнике 11-летняя литовская пионерка Марите Растекайте. - Ночью нам приходилось дежурить на башне у берега моря. Мы должны были наблюдать, чтобы никто с моря не проник в лагерь».

Уже в начале июля стало ясно: боевые действия только начинаются, в Крыму оставаться опасно. И 6 июля 1941 года 300 пионеров и вожатые покинули лагерь.

На поезде они добрались до подмосковного санатория «Мцыри» - в бывшем имении бабушки Михаила Лермонтова. Ребята работали в поле, помогали колхозникам собирать урожай. Но фашисты подбирались уже и к Москве. Пришлось перебираться в Сталинградскую область. В Нижне-Чирскую станицу на берег Дона, в дом отдыха.

«Лагерь перешел на самообслуживание, и ребята сами готовили пищу, убирали, штопали одежду, почта не работала», - вспоминали в дневниках вожатые.

«Тоска по дому стала нас точить, и тогда возьмет кто-нибудь из нас большой арбуз, вырежет на нем ножиком послание: «милой мамочке» и бросит в Дон...» - писала в дневнике пионерка Марите Растекайте.

Отопления в доме отдыха не было, и на зиму детей увезли в одну из сталинградских школ.

- Несмотря на войну, режим дня оставался артековский, - говорят сотрудники лагеря. - Ребята собирали по домам теплые вещи, девочки шили солдатское белье, кисеты, помогали организовывать новые госпитали, искали для них посуду, книги. Шли к раненым, писали за них письма или, как рассказала одна девочка в дневнике, «просто сидели на койках, держали больного за руку и болтали».

В июне трех пионеров пригласили на митинг в Москву. С трибуны ребята вещали о жизни «Артека» в военное время. Митинг транслировался по радио на всю страну. Только оттуда родители, которые не видели своих детей уже больше года, узнали, что с ребятами все в порядке.

Фронт приближался, и артековцам пришлось кочевать по стране (см. карту слева). Пока наконец к 11 сентября 1942 года они не добрались на Алтай, в курортное местечко Белокуриху. Здесь и закончилась самая длинная артековская смена - 12 января 1945 года последние пионеры разъехались по домам.