Коротко

 2019-02-21 16:54:38

В Грузии есть прекрасное слово «шемомичама» — не хотел, но случайно съел.

* * *
Хоть Сурков и пишет длинно,
Смысл статьи понять легко:
Очень наш народ глубинный.
В смысле, в жопе глубоко.

* * *
Идея о возможности переселения душ вселяет в меня Надежду.

* * *
— Галю, ти чула отой кампрамат?
— А про що там?
— Про «бля».
— Про що, бля?!
— Та ні про що, бля.

* * *
Жена сказала, что каждое свидание должно быть как в первый раз, поэтому после кинотеатра я отвёз её к родителям.

* * *
— Вся власть веганам!
— Мы построим сельдерейх!

* * *
У всех девушек бабочки в животе требуют любви, и только моль в животе у Тамары требует шубу.

* * *
— Здравствуйте. Я хотел бы взять водку в кредит.
— Судя по цвету лица, у вас хорошая кредитная история.

* * *
Путин всё так же пытается захватить Украину. Только заменил уставших от Украины шахтёров «зелёных человечков» на уставших от Украины «зеленских человечков».

Взято отсюда

Александр Выгалов — Back In Russia. The Beatles (2019)

 2019-02-21 16:45:55

Уральский художник Александр Выгалов продолжает создавать портреты своих рок–кумиров в стиле "полигональной живописи.
Александр Выгалов: Битлы впервые заглянули к нам, когда мне было 6. Через некоторое время я уже напевал "Ob–La–Di, Ob–La–Da", обнаружив у родителей в песеннике английский текст. С тех пор Битлы всегда где–то рядом. Я слушаю их редко (мне необходима ЛФК Хард–рока). Но когда я их слышу — мне спокойно и просто. Иногда они жёлто–бордовые, иногда воздушные, но чаще — серо–бирюзовые, чуть прохладные... Ими можно дышать, промывать глаза и просто пить. Помогает при депрессии... Почему всё так вышло? Откуда в них столько Нежности, Света и Гармонии?.. Просто, Кто–то так решил. Где–то Там. И подарил им всё это. А они — нам. Битлы будут Всегда. И Везде. А потому и в России тоже. Они с нами и они — наши.

Написал elicaster на beatles.d3.ru / комментировать

Взято отсюда

Митрополит Анастасий о последних Романовых

 2019-02-20 17:15:30
Письмо митрополита Анастасия (Грибановского) великому князю Владимиру Кирилловичу Романову по поводу его вступления в брак

3 сентября 1948 г.

Ваше Императорское Высочество!
Я имел честь получить Ваше письмо, в коем Вы изволили уведо­мить меня о состоявшемся 13-го минувшего августа в греческой пра­вославной церкви в Лозанне Вашем бракосочетании с дочерью князя Г. А. Багратион-Мухранского Леонидой.

Ваше Высочество добавляе­те при этом, что «в виду Вашей личности» таковой брак мог быть со­вершен «только в иностранной православной церкви». В заключение письма Вы изволите выразить Вашу преданность Русской Церкви и благосклонное отношение ко мне лично. Эти последние слова и дают мне решимость откровенно высказать Вам свои мысли по поводу со­вершившегося столь важного события в жизни Вашего Высочества. Считаю необходимым заметить, что пишу только от себя лично и со­вершенно в частном порядке.

Поскольку дело касается личных чувств Вашего Высочества, побу­дивших Вас предпринять такое решение, никто из нас не вправе был бы вмешиваться в них, но, так как Вы являетесь Главою Император­ской Фамилии, этот акт может получить судьбоносное значение для всей России в том случае, если Господь благоволит Вам по закону пре­столонаследия занять прародительский престол. В предвидении тако­го исторического момента у многих русских патриотов возникает ряд тревожных, недоуменных вопросов, отголоски которых достигают, несомненно, и до слуха Вашего Высочества. Эти вопросы относятся не только к области государственного права, но вытекают и из само­го существа русской монархической идеи, ревниво охранявшей всегда высокий нравственный авторитет Монарха и его семьи. При том глу­боком народном разложении, какое оставит после себя несомненно большевизм в России, образ Государя — Помазанника Божия в случае возрождения монархии, на что надеются все русские люди, любящие свое отечество, должен блистать особенно ярким и чистым светом и стоять вне каких-либо нареканий.

Я боюсь, что Ваш брак, заключенный с такою поспешностью, мо­жет создать Вашему Высочеству и в Вашем лице всем нам, привыкшим чтить Династию Романовых, много огорчений, поскольку он может по­влиять на право Вашего престолонаследия и открыть повод к высту­плениям против Вашего решения со стороны людей злонамеренных и антигосударственных, которые могут воспользоваться этим, чтобы по­колебать достоинство самого монархического принципа в глазах рус­ских людей.

Я желал бы, чтобы мои опасения не оправдались, но я не хотел их скрыть от Вашего Высочества по долгу моего служения и по чувству моего глубокого уважения к Вам как главе Императорской Фамилии.Молю Господа, чтобы Он избавил Вас от всяких испытаний и даро­вал Вам мудрость и крепость духа, дабы хранить в неприкосновенности все лучшие заветы Дома Романовых, возвеличивших наше Государство в течение 300 лет своего царствования в России.

Вашего Императорского Высочества всепреданный слуга и богомолец
Митрополит Анастасий
Мюнхен
Stanford University, Special collections Librarian. F. «Grabbe». Box 5. Folder 1.Автограф.

Кострюков А. А. Русская Зарубежная Церковь в 1939—1964 гг. Административное устройство и отношения с Церковью в Отечестве. М., 2015 с. 430-431


см.
https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%91%D0%B0%D0%B3%D1%80%D0%B0%D1%82%D0%B8%D0%BE%D0%BD-%D0%9C%D1%83%D1%85%D1%80%D0%B0%D0%BD%D1%81%D0%BA%D0%B0%D1%8F,_%D0%9B%D0%B5%D0%BE%D0%BD%D0%B8%D0%B4%D0%B0_%D0%93%D0%B5%D0%BE%D1%80%D0%B3%D0%B8%D0%B5%D0%B2%D0%BD%D0%B0

и далее:
Взято отсюда

Теснение скорбями

 2019-02-20 16:32:35

Мироздание полно парадоксов. Человечество хочет как лучше, а получается как-то не очень. Распространение антибиотиков приводит к появлению устойчивых к ним супербактерий. Развитие сельского хозяйства приводит к глобальной эпидемии ожирения. А интернет, созданный во многом для распространения знаний, приводит к распространению антизнаний.

То тут, то там раздаются тревожные предупреждения. Французский институт общественного мнения совместно с несколькими другими организациями публикует исследование о том, что социальные сети служат прекрасной средой для распространения конспирологии. Особенно когда эта конспирология излагается в виде популярного видео. Ученые Техасского технологического университета прямо обвиняют YouTube в распространении теории о плоской Земле. Сам YouTube официально объявляет о том, что конспирологические видеоролики более не смогут рекламироваться, а также будут снабжаться ссылками на соответствующие статьи Википедии. Википедия опасается, что это приведет к тому, что антинаучные тролли начнут эти самые соответствующие статьи править. В полном соответствии со своим пониманием мироустройства. А главного американского конспиролога Алекса Джонса все крупнейшие социальные сети забанили еще полгода назад.

Проблема и в самим деле нешуточная. И ладно еще, когда энтузиасты распространяют теории о том, что люди не летали на Луну или что теракты 11 сентября организовало правительство. От этого никому особенно хуже не будет. Но вот когда из-за распространения какого-нибудь антипрививочного бреда к нам возвращаются побежденные было болезни — тут мало уже не покажется. Причем если человек, пытающийся лечиться гомеопатией, делает хуже только себе, то инфекцию может подхватить даже тот, кто антинаучных теорий не разделяет.

Когда-то средневековая церковь ограничивала распространение знаний для того, чтобы не преумножались печали. Кажется, человечество вплотную подошло к тому рубежу, когда надо снова ограничивать распространение, но на этот раз антизнаний. Но тут перед нами встает вопрос формализации критериев, по которым это ограничение будет происходить. Универсальные критерии вроде антинаучности не подходят — религия, например, тоже антинаучна. Да и свобода слова и совести тоже не последние факторы. А может человек искренне верит в то, что Земля плоская! Вправе ли мы отбирать у него эту веру?

Одна остается надежда — на какой-нибудь искусственный интеллект.

Хотя, конечно, до чего нас в свою очередь может довести искусственный интеллект, мы пока еще вообще не догадываемся.

Взято отсюда

Feast for the Eyes: The Story of Food in Photography

 2019-02-20 14:31:09
An excellent, wide-ranging exhibition currently on view at Foam Amsterdam, provides a decadent spread of images that explore photography’s longterm love affair with food.

We are what we eat. Brought together by a passion for food photography, the creators of Feast for the Eyes, curator and writer Susan Bright and senior editor of Aperture Denise Wolff, are strong believers in this dictum. If their expansive exhibition, currently on view at Foam in Amsterdam—and equally wide-ranging book—is anything to go by, there is strong evidence for their case. Separated into three sections, ‘Still Life,’ ‘Around the Table’ and ‘Playing with Food,’ the exhibition brings images from the realms of art, commerce, documentary and vernacular photography into conversation with one another to reveal just how much one of the most common markers of everyday life can show us about ourselves and the world around us.

New Brighton, England, 1983-85 © Martin Parr/Magnum Photos

It is precisely the ordinary nature of the act of eating that makes food such a rich and fertile topic—everyone has a relationship to it. “Eating is one of the most mundane and carnal acts, yet it is also central to our rituals, religions, and celebrations. Food touches both public and private life. It can signify a lifestyle or a nation, hope or despair, hunger or excess,” affirm the curators. “Ultimately, food is not only about literal taste, but also Taste with a capital ‘T’—both the way of life we aspire to and the building blocks of culture itself. And so, similarly, photographs of food are rarely just about food.” The images on show act as portals into these many themes, and seen together, they also speak volumes about photography itself: its ontology, its languages, its various uses and our relationship to it.


Meat Mountain. Photographer Unknown.

The show opens with a mouthwatering collection of still lifes by an array of different artists, stretching all the way back to the medium’s early days to more recent work. Several years after the birth of photography, William Fox Talbot took the first photograph of a basket of fruit, signalling the beginning of the medium’s longstanding love affair with food. Initially, photographic still lifes borrowed from the symbolism and traditions of painting, before photographers really began to explore the particularities of their own medium. Pioneering artists such as Paul Strand and Edward Weston used fruit and vegetables to play with light and form, while Howard Edgerton’s iconic image of a bullet shooting through an apple experimented with motion, using an electronic flash he invented himself. Building on the conventions of the genre, the photographic still life forged its own exploration of time and space—one that lives on in the work of Daniel Gordon. In his dizzying, vibrant arrangements, real pieces of fruit are replaced with a mix of 2D and 3D found images of fruit, toying with perspective, texture and color.

Daniel Gordon, Clementines, 2011. © Daniel Gordon, courtesy the artist and James Fuentes Gallery, New York

‘Around the Table,’ the following room, focuses on food as a marker of identity—whether personal, familial, cultural or political. The dining table, in whatever shape or form it takes, is a space where notions of status, excess, scarcity, desire and social habits play out. And here, photography’s dual power to both construct and shape our values and represent a grittier reality can be viewed side by side, against the backdrop of vernacular snapshots. Nickolas Muray’s bright and inconceivably perfect commercial images depict decadent food spreads, harnessing post-WW2 aspirations and ideals, while pages from Betty Crocker’s infamous cookbooks speak to wholesome family values and the spirit of the American Dream. A very different picture of American culture can be seen in Stephen Shore’s ordinary pancakes and melon. Banal and everyday, the snapshot-like photo speaks of lonesome diner meals, of a life on the move, and of popular culture.

Stephen Shore, Trail’s End Restaurant, Kanab, Utah, August 10, 1973. © Stephen Shore, courtesy the artist and 303 Gallery, New York

“The combination of different material and strategies enrich each other. Much of the artwork is about how we consume images, so it touches on advertising or lifestyle, or the sheer ubiquity of food images,” says Wolff. “Hank Willis Thomas explores how black men and white women have been used to sell products, including food. His works poke a hole in the conceit that has been visible in the commercial works on display.” The conversation between different photographic languages extends in the third and final section, ‘Playing with Food.’ Riot and rebellion reigns here, as the pristine commercial image is upturned and many of its messages, visual codes and aesthetics are subverted.

From imaginative editorial and fashion photography to milestone feminist artwork like Martha Rosler’s video-piece Semiotics of the Kitchen, food becomes a stand-in to raise questions about society and challenge values. “You can draw a straight line from the Weight Watchers cards to Cindy Sherman’s out-of-control woman—their shared connection to body image chimes more immediately,” Wolff comments. Seen in combination with the gendered cookbooks of the ’50s and ’60s, and the bizarre and elaborate food stylings of Weight Watcher’s diet recipes, the humor of the work on view, such as Sian Bonnell’s ham-adorned walls and witty take on domesticity, really pops.

Weight Watchers Recipe Card, 1974. Photographer Unknown.

For the show’s curators, the process of putting together Feast for the Eyes involved a journey into the numerous “rabbit holes” of photography’s history—one that started with the cookbook. It was a shared love of this humble kitchen staple that set the project in motion. Bright had previously worked on a survey show of British photography, which included a Good Housekeeping cookbook from the 1960s. Looking at the long lists of ingredients, wholly unrealistic for most households at the time, she began to think about cookbooks as social documents. “It was not just about food, but about Britain rebranding and rebuilding after the war and out of much of the austerity of the 1950s,” she says. “It was aspirational and striving, and also included recipes with an Indian flavor, which illustrated the waves of immigration that were happening, and how culture changes in terms of how we eat.”

Wolff had a similar revelation with the lavish recipes in the 1958 edition of Time Picture Cookbook, the first purchase in her large collection of cookbooks. “They’re pure fantasy in rich technicolor,” she comments. “From there, I gathered more cookbooks of a similar ilk—those that had clearly paid as much attention to the staging and photographing of the food as to the recipes.”

As an homage to the starting point of the Feast for the Eyes project, the walls of one room of the exhibition are decked with cookbooks from different periods: a reminder of photography’s evolving relationship with food.

In a world of image-sharing and social media, what role does that ‘photography-food’ relationship play now? For one, the line between the language of advertising and vernacular photography has worn thin. “With the rise of sharing food on social media, more people are concerned with how their food looks, styling their salad like a professional—not necessarily for those who will consume it, but for those consuming the pictures of it,” explains Wolff.

Bright adds that photographing food has become an act of importance in itself. “Social media has changed our relationship drastically. Food is now often made to be photographed,” she says. “We photograph our food for many reasons. To show how good or bad we are baking, to get affirmation or be aspirational. It shows people who we are, and who we would like to be.”

Editor’s note: The incredibly decadent Feast for the Eyes is currently on view at Foam Amsterdam until March 3, 2019.

Enjoy more great photography:

Laura Letinsky, Untitled #54, 2002, from the series "Hardly More Than Ever"
Richard Jeffery, Cover of American Cooking: Southern Style, Time-Life Foods of the World, 1971
Betty Crocker’s Picture Cookbook, 1950
Взято отсюда

Корь

 2019-02-19 20:26:08

В советском телефильме «Приключения Электроника», снятом в 1979 году, есть следующий эпизод. Одноклассники Сыроежкина решают, каким образом сделать так, чтобы ему не надо было проходить медосмотр. Надо симулировать какое-то заболевание. И вот самый умный из героев, читая толстый справочник, говорит: «Предлагаю корь. Сыпь, слезящиеся глаза».

О чем нам говорит эта сцена? Она говорит нам о том, что в конце семидесятых в СССР про симптомы кори дети просто не знали. Потому что они никогда их не видели. С помощью всеобщей вакцинации болезнь была практически побеждена.

Сейчас, спустя сорок лет, врачи констатируют эпидемию кори на Украине и в Румынии. Сложная ситуация с заболеванием складывается в Италии. Проблемы есть и в Соединенных Штатах Америки. Откуда же снова взялась эта напасть?

А я вам сейчас расскажу. Вернее, не я, а «Радио Свобода». Которое объясняет происходящее вот прямо так, цитирую: «В эпидемии кори в странах Восточной и Юго-Восточной Европы, из-за которой погибли 72 человека, в том числе маленькие дети, могут отчасти быть виновны противники иммунизации и тролли из России».

Оказывается, русские тролли убеждают американцев, итальянцев, румын и украинцев не делать прививки от кори. И поэтому болезнь распространяется. Об этом написано в одном американском журнале, который исследовал аккаунты в Твиттере.

Сенсационное исследование о том, что в эпидемии кори виноваты русские тролли, оказалось настолько к месту, что за последние дни его перепечатала куча американских изданий. Но что особенно интересно — так это то, что появилось это исследование как раз через несколько дней после того, как стало известно о специальном разделе на американском интернет-сайте Reddit. Где американские дети родителей, выступающих против прививок, объединились в желании эти прививки себе обеспечить. Еще раз: американские подростки хотят прививок, против которых выступают их родители. Кто же во всем этом виноват? Правильно: русские тролли. Которые, видимо, и убедили родителей американских подростков не делать им прививки от кори. Первая из которых делается в год, а вторая — в шесть лет. То есть, русские тролли убедили американских родителей не делать прививок их детям много лет назад. Когда о русских троллях никто еще не подозревал.

Впрочем, меня во всей этой истории больше всего интересует даже не это логическое противоречие. Больше всего меня интересует, что же у нас с вами такое с Румынией?! Что нам с вами Румыния сделала, что мы с нею так?!

Ну не за Филиппа Киркорова же, честное слово…

Но ведь других причин нет.

Взято отсюда